---- Клуб "Lost Romance"/Общий зал

Дорога была совсем недолгой в силу того, что в подобный час движения в их сторону практически не было. Хотя, это только на самом деле она была короткой. Но для Томо, который не брался утверждать, что сейчас мог думать Ли, она в очередной раз была долгой. Что-то уж совсем часто стал возвращаться домой в полном молчании. Впрочем, ничего он не говорил совсем не потому, что не знал, что сказать. Как раз наоборот. Не хотелось открывать рот в присутствии посторонних, просто потому, что ничем хорошим это бы точно не закончилось. Так что надо было всего лишь еще немного подождать, а уж потом... Акане бы удостоверился в том, что до его помощничка прекрасно дошел смысл всего, что хозяин думает по этому поводу.
Как и ожидалось, врач уже был в доме и вышел навстречу. Хоть кто-то здесь знает, что делает. Вежливо и приветливо здороваясь с мужчиной, где-то в глубине Томохару почувствовал что-то очень похожее на мысль "жаль, что Вы так быстро приехали, доктор... пусть бы еще помучился". Криво усмехнувшись себе под нос, глава семьи пропустил вперед медика и помощника, отлично зная, что ни тот, ни другой в этом доме не заблудятся.
Закрывая за собой дверь в спальню Ли, Хару, не говоря ни слова, сразу же отошел к окну. Только краем глаза он наблюдал за работой врача, задумчиво глядя в окно. Он постепенно успокаивался, пока пальцы практически машинально вытаскивали из прически все заколки, заставляя волосы падать на плечи, чуть щекоча шею. Когда же, наконец, снова открылась и захлопнулась дверь, Акане соизволил повернуться.
- Ну, и как это понимать? Нет, я, конечно, могу оценить, что все это было замечательно и продуктивно, но ты вообще думаешь, что делаешь?! Хотя нет, ты вообще думаешь, когда что-то делаешь?! - криков, которые могли бы быть еще двадцать минут назад, не было. Было только тихое рычание. Нельзя отрицать, что кумиче беспокоился о Кристиане, но в этой ситуации никак иначе он это выразить не мог. Да и не хотел. К тому же, стоит признать, что сейчас, даже в женском кимоно и разметавшимися волосами, Томо выглядел внушительно, особенно когда взгляд падал на горящие ледяным пламенем глаза.

Да. Именно так и должно быть. Полное и беспрекословное подчинение. Осознание того, кто стоит на вершине этой лестницы. Раскаяние в содеянном. Хотя, в последнем-то Акане как раз и сомневался. Он видел, можно даже сказать, точно знал, что Ли считает все произошедшее оправданным, но вот только сам Томо так не думал. Его глаза полыхнули с новой силой, стоило только увидеть, как помощник опускается на колени и припадает губами к ткани. С головой накрыла волна какого-то отвратительного чувства, которое никак не помогло успокоиться.
- Обо мне?! - в этот момент можно было окончательно попрощаться со сдержанностью хозяина дома. Он резким и нетерпеливым движением отдернул подол кимоно, снова возвращаясь к окну. - И что же именно ты обо мне подумал? - только что громкий голос стал гуще и чуть тише от наполнявшего его рычания, а потом и совсем перерос в угрожающий шепот. - Как ты смеешь обращаться ко мне на "ты", раз уж рискнул переходить на подобный официальный тон? - презрительно фыркнув, Акане распахнул окно, впуская в комнату поток холодного воздуха, так и не оборачиваясь к оставшемуся на полу Ли.
- В наказании нет смысла, если ты даже не понимаешь, в чем твоя вина. - на какое-то мгновение показалось, что парень успокоился, а огонь в его глазах чуть потух. Но только показалось. Он был зол, очень зол, и от этого никуда не деться. Вся загвоздка была лишь в том, что ярость эта скрывала за своей колючей проволокой ни что иное, как страх за жизнь Кристиана, которому якудза сейчас никак не мог позволить вырваться наружу.
- Говори. Удиви меня.

Разум понимал всю необходимость произошедшего и по достоинству мог оценить результаты и перспективы. Но все это мог только разум, а его сейчас хоть и пытались вытянуть за хвост на передний план, но так и не могли. Сердце кричало совсем о другом, особенно сейчас, когда, наконец-то, после ледяного напускного спокойствия в клубе и безмолвной ярости при посторонних, можно было отпустить себя и смириться уже с тем, что все дело тут далеко не в методах Ли, его решениях и действиях. Очевидность всех преимуществ, вытекающих из созданной мужчиной ситуации была настолько прозрачна, что и сделать вид, что ничего не заметно, было бы практически невозможно.
Но именно сейчас было абсолютно наплевать на интересы клана. В эти минуты значение имело только состояние самого Ли, пусть даже Томохару все еще пытался не обращать на это внимание и думать только о политике кланов.
- Это-то как раз все и понятно... - тихий вздох снова сорвался с губ. Томо отчаянно пытался успокоиться, да и мысли все-таки на пару мгновений ушли в сторону продуктивной стороны случившегося, так что голос зазвучал задумчиво. - Но есть все-таки несколько деталей, которые стоит уточнить, прежде, чем начинать действовать. - Спят-спят... да вот только ли? К тому же... есть хоть и небольшая, но все-таки вероятность того, что это все идеальная игра, чтобы ввести нас в заблуждение. Впрочем, как ни крути, но этот Рокуро действительно слишком вспыльчив. Но, увы, и слишком медлителен, даже при таких частых и ярких вспышках эмоций. Но в сторону мысли отошли совсем не надолго. Точнее, они могли бы идти по этому пути еще чуть дольше, если бы не вопрос Кристиана. Глаза, как бы странно и пафосно это не прозвучало, буквально полыхнули тем самым синим пламенем, которое так часто поминают. Заколка, до этого момента танцевавшая какой-то замысловатый танец меж пальцев Акане, тут же вонзилась в пол рядом с его помощником. Но рука дрогнула, и тихий свист от глухого удара в пол отделил едва уловимый звук рвущейся плоти. Но это лишь царапина.
- Да, черт возьми! Обо мне он думал! А о том, что бы стало со мной, окажись он не таким жалким стрелком, ты подумал?! - голос тоже дрогнул и сорвался, а чувства захлестнули настолько, что замерев, глядя на Ли, Томохару стал снова похож на ребенка, которому сделали больно. Но больше всего раздражало не это, а то, что Кристиан продолжал изображать из себя покорного слугу. Давно бы уже поднялся и обнял, не думая о последствиях... Он ведь уже совсем не слуга.

Именно эта улыбка на лице Ли показалась бы странной, даже если бы она появилась на его губах не в подобной ситуации, а в любой другой. Томо нахмурился, не сводя глаз с мужчины. Его поведение мало того, что никак не соответствовало тому, что могли бы вызвать слова Акане, так еще и настораживало. Впрочем нет, если уж говорить начистоту, то оно откровенно пугало, хоть и завораживало одновременно. Никогда, нигде и ни с кем, Томохару не видел такого Кристиана. На какое-то мгновение он даже подумал, что наверное примерно так его преданный Крис и выглядел бы, если бы все-таки не изменил решение и отомстил бы бывшему главе семейства Акане.
Губы, не заметно для своего обладателя, приоткрылись, а дыхание вдруг стало рваным и в то же время неуверенным. Промелькнувший в глазах страх внезапно сменился изумлением столь сильным, что порыв Ли не нашел никаких препятствий, и Томо оказался на кровати. Где-то в глубине сознания на какой-то момент проявились воспоминания о том, как в этой постели всегда отступал страх и становилось так уютно и тепло в детстве. Но сейчас Хару уже не ребенок.
- Ты что делаешь?! Пусти, Ли! - удивление сменилось возмущением, возмущение переросло в злобу и попытки вырваться, но под весом тела и натиском Кристиана в таком состоянии, Томо был абсолютно бессилен. Да и хотел ли он сопротивляться настолько сильно, чтобы не обращать внимания на тот факт, что вечно холодный и сдержанный Ли с таким жаром ласкает его губы, опаляя дыханием, и терзает шею, кожа которой, казалось, плавится от малейших касаний? Не хотел. Зато хотел, чтобы мужчина понял, насколько серьезной была та ярость. Поэтому тело все-таки немного сопротивлялось, а клык вонзился в губу, чтобы постараться еще немного оттянуть тот момент, когда комната наполниться стонами. Но вот первый тихий стон, больше похожий на мурлыканье, все же вырвался на волю, а за ним прошелестел и едва различимый вздох.
- Идиот... - то ли это касалось того, что произошло, то ли это казалось того, с какой жадностью руки и губы Ли касались Томо, то ли того, что последний понимал, что сейчас, как бы сильно он того не захотел, не смог бы остановить мужчину, да и себя уже тоже, не смотря на открывшуюся рану.
- Крис... - во всех тех чувствах, что были вложены в одно это имя можно было захлебнуться. Плевать на кимоно, чьи рукова теперь сковывали движения рук, обвивающих шею - его он все равно никогда больше не оденет... Плевать на то, что в нем он выглядит еще женственнее, не смотря ни на что... Плевать на дурманящий запах крови... К чертям все. - Люблю...

Томохару всегда смущался, когда к нему прикасались, раздевались и делали все, что за этим следовало. Как бы он не старался, но избавиться от такой реакции никак не смог. Однако то, что делал сейчас с ним Ли не шло ни в какие сравнения. Чувствуя на себя взгляд и касания, не имея возможности двигаться и прикасаться в ответ, уже не только скулы, но и щеки были залиты румянцем. Тихие стоны срывались с губ и нельзя было понять, что им виной. Были ли это безумно приятные прикосновения ли, или же собственные касания лишь подушечками пальцев, бродящими по его коже, а может тот факт, что робость и смущение накатили с новой силой от ощущения собственной уязвимости и беспомощности сейчас, когда кимоно не позволяло двигаться, да и Ли не торопился его раздевать окончательно, отчего лицо становилось только жарче, кто знает... Наверное, это все же была жгучая смесь из всего.
А тело тем временем начало извиваться, стараясь продлить прикосновения и подарить свои. Хотелось зажмуриться, но Акане не мог отвести взгляда от мужчины, которого он, кажется, видел первый раз в жизни. Но это был Ли, его Ли, и ничто не сможет изменить этот факт.
- Ну какой я сейчас сяньшень... - голос дрогнул, когда Томо с легким опозданием осознал, что просит мужчина, именно тогда, когда парень услышал уже свое имя. - Джун... - имя вырвалось, когда Томохару почувствовал пальцы уже между ног, но дело было даже не в том, что эти прикосновения заставляли извиваться и прогибаться навстречу всем телом, нет. В одном этом коротком имени были все те чувству, которые сейчас переполняли Акане старшего, вырывались на волю и буквально крича о том, что вот таких слов, чувств и интонаций еще никогда никто, в чьих объятиях был Хару, не слышал. Они были только для того, в чьи глаза сейчас смотрели горящие и уже совсем не холодные глаза Томо, чьи прикосновения его плавили и к кому он сам сейчас до безумия хотел прикоснуться, но проклятое кимоно портило все планы.

Желание, прикосновения, взгляды, запахи, стоны (интересно, чьи...) - все это, переплетаясь в каком-то немыслимом узоре, пьянили и буквально сводили с ума. Томохару задыхался от страсти, ощущений и чувств, уже почти не понимая, происходящего вокруг. Он знал одно - не хотелось того, чтобы все это не кончалось. Руки были практически спутаны кимоно, но желание чувствовать тело Ли было настолько сильным, что Акане все сильнее прогибался в спине, стараясь прижаться ближе.
Но оказавшись уже на Кристиане и услышав его слова, Томо как-то встрепенулся, в распахнувшихся глазах на мгновение мелькнул какой-то страх, и положение почти не смогли спасти нежные ласки. Но страх сменился чем-то более жестким, а Томохару, приподнимаясь, чтобы устроиться на бедрах мужчины, с силой и полным осознанием, оперся рукой именно на рану, стараясь причинить как можно больше боли, словно пытаясь отомстить. А это и оправдано. Акане не сомневался, что Ли, со всеми его познаниями в области своего хозяина, прекрасно знал, что вот эту позу он совсем уж не приветствует. Пожалуй, больше этого варианта Томо не одобрял только, если бы кто-то рискнул его повернуть к себе лицом.
- Знаешь... не удивлюсь, если ты специально плечо подставил. - голос был все-таки хриплый, а чтобы довершить картину, Акане поднес ту руку, которая еще недавно терзала рану, к губам и медленно слизнул с нее кровь. На этом месть пока закончилась. Но только пока.
Снова наклонившись к губам мужчины, Томо, заливаясь краской и задыхаясь от стыда и смущение, зажмурился, все-таки делая то, что от него просили - слишком уж велико было собственное желание. Будто только так можно было восполнить все те годы, которые Томохару не видел в Кристиане того, что оказалось столь важным. Никогда еще Акане старший не был таким податливым, не переступал через себя так быстро и почти не возмущаясь.
Тихий короткий вскрик вырвался из груди, перерастая в протяжный стон. Не смотря на всю краску на лице, не смотря на то, как он должно быть выглядел сейчас, когда ткань соскользнула с плеч до локтей, превращаясь в некое подобие широкого пояса, не смотря на все остальные "но", было приятно. Хару зажмурился, не сдерживая стоны, чуть запрокинув голову, опускаясь до конца, но пока еще не решаясь двигаться.

Нет, ну это уже ни в какие ворота! Да как он вообще посмел отвечать на звонок в таком положении? От возмущения, которому, в прямом смысле этого слова, не было предела, Акане даже на пару мгновений перестал стонать. Наверное, если бы это был не рабочий, а личный телефон Ли, то жизнь помощника уже ничто бы не смогло спасти. Но как бы там ни было, а после всего произошедшего в последний час у Томохару мстительность, граничащая с мелкой пакостью, просто зашкаливала. На звонки он отвлекается? Отлично. Томо с силой укусил приложенный к губам палец, пуская кровь, а потом, наоборот, безумно нежно обвил его языком, зализывая укус.
А потом, как только телефон буквально полетел в сторону, все изменилось настолько кардинально, что Акане даже не успел никак отреагировать. Да и надо ли было? К тому же, как только Ли начал двигаться, дело уже совершенно все равно. Никогда, никогда еще Томо не падал с головой с такой водоворот ощущений и чувств. Он ничего не слышал, не видел и, кажется, даже почти ничего не понимал. Душа и тело только чувствовали, растворяясь в происходящем и Ли.
- Джун... - имя, смешавшееся со стоном. Жар растекался внутри и будто эхом изливался наружу. Дрожь по телу, и вязкая, возможно, слишком сладкая тишина.
Очнулся Томохару уже в более крепких объятиях Криса, жмурясь от теплого, спокойного удовольствия и счастья. Хотелось тоже что-то сказать, но не было ни сил, ни голоса, ни необходимости. Акане старший с детства не мог скрывать каких-либо эмоций от ли. А сейчас и тем более - он просто светился.

Улицы. ====-

Интересно сколько времени вообще прошло? Может быть два часа, а может только две минуты, как Амиэль наконец-то соизволил вернуться домой. Его идиотские прогулки по ночам ни к чему не приведут, а тем более к здоровому здоровью. Нет, ну какой чёрт дёрнул его выбежать ночью на улицу лишь в одной рубашке? Теперь всё тело покрывали сплошные холодные мурашки, и даже духота родного дома не могла согреть замерзшее тело. Мальчик то и дело вздрагивал, не слишком твёрдой походкой бродя по коридорам. Первой мыслью было принять душ, ну а потом уже всё остальное. Но всё-таки эта мысль с прошедшими минутами куда-то делась и, увы, Ами так и не поймал её за хвост снова. Ничего не поделаешь, кстати,…а зачем он бродит по особняку? Тут рыжик остановился и наконец-то осмысленно оглядел пустой тёмный коридор. Страшно конечно не было просто как-то неуютно, ибо мальчишка побаивался темноты.
«Ох, уж мне эти коридорчики… Кстаааати, что я здесь забыл?»
Тут Амиэля осенила мысль, что он искал, собственно говоря, брата. Бесцельное бродя по холодным улицам, младший Акане думал о многом, а в том числе о своей жизни. Ну не то, чтобы она удручала, но сейчас именно и было такое состояние. В таких случаях Амии, как самый настоящий ребёнок прибегал к кому-то старшему и родному – родным был только Томо и поэтому именно ему он и мог довериться. Рыжик яростно взъерошил и без того растрёпанные волосы и продолжил путь в сторону комнаты брата.
Он вообще ничего не предполагал, но в комнате брата не оказалась, как в прочем в кабинете, а потом и в остальных комнатах. Это если не злило, то раздражало наверняка. Детская раздражение закипало внутри всё сильнее с каждым шагом, и Амии отчаянно пытался ему сопротивляться, то болезненно морщась, то глупо улыбаясь. Вообщем ноги сами привели его к комнате. Ли, то есть обратно в комнату Томо/ Мальчик удивлённо взглянул на закрытую дверь и вздохнул, тряхнув головой.
«Ну ладно. Спокойствие, только спокойствие. Надо же просто спросить, а он наверняка знает, где братик, тем более же ничего в этом не такого…»
Утешало всё это мало, ибо рыжика всегда трясло перед такими уверенными взрослыми. Да что вы говорите. Ведь от тоже взрослый! Амиэль вздохнул и неуверенно, зато громко постучал в дверь.
-Ли, нии-сан у тебя? Просто я не могу найти его, может ты знаешь, где он…- вообщем к концу фразы голос постепенно стихал и наполнялся детскими нотками. Хотя он и так звучал по-детски, но Ами вообще умолк насовсем под конец, лишь дожидаясь ответа. А потом настроение вдруг вообще круто поменялось. Амиэль подумал «Какого чёрта!» и смело толкнул дверь.
Она оказалась незапертой, что впрочем не сильно удивило Ами, но вот потом….весь настрой как-то резко схлынул на нет и мальчишка замер в двери в полном ступоре. Его брат находился в объятьях своего же личного телохранителя, причём кажется уже после всего бурного действия. «Слава богу, хоть не во время этого самого действия… Боги! О чём я вообще думаю?!»  - пронеслось в голове. Рыжик покраснел, наверное, до кончиков волос и непроизвольно прижал тонкие пальцы в дрожащим губам. Не шок, а просто дикое удивление.

Шок от всего увиденного и от осознания того, что сейчас видел его брат прошел почти мгновенно, стоило только простыне накрыть с головой. Но это не спасло. Еще несколько секунд Томо лежал неподвижно, но потом то, что происходило "над ним" уже окончательно начало выходить из-под контроля, так что молчать не было возможности. Впрочем, чтобы что-то сказать сначала надо было еще как-то выпутаться из-под простыни. Но и это препятствие в конечном итоге он смог преодолеть. И, как говориться, понеслась.
- Крис, твою мать! Ты что, даже дверь не удосужился запереть?! Нет, я понимаю, что ситуация была не та, чтобы задумываться о таких мелочах, но какого черта! Ты телохранитель, в конце-то концов, или нет?! Или ты уже стареешь?! - голос звенел сталью, а местами еще и сочился сарказмом. Но только присутствие Амиэля заставило успокоиться быстрее, чем этого можно было ожидать от Акане старшего. Он тихо вздохнул, устало проводя ладонью по лицу. Последние двое суток были настолько напряженными, загруженными и откровенно говоря бешеными, что Томо даже не заметил, как их с Ли признания переросли в ночь, ночь в утро, а утро в бал. То, что было потом совсем выбило из колеи, так что нет ничего удивительного, что времени поговорить с братом у него не было. А этот разговор требовал много сил и мыслей. Но сейчас, кажется, кто-то распорядился иначе и объясняться придется немедленно, к тому же желательно коротко и ясно.
- Ами... - а что, собственно, Ами? Ну, вот как прикажите объяснять импульсивному и восприимчивому младшему брату объяснять такую сцену? Да никак. - Мы... - он снова замялся, но на этот раз, скорее, чтобы отвлечься, чем что-либо еще, натянул на себя простыню и поднялся с кровати. - Да, мы вместе. Меньше двух дней... - голос был тихий и мягкий, как и шаги, которые приближали Томохару к рыжему. - Ты же не против? - оказавшись в шаге от Амиэля, Томо обнял его, позволяя простыне чуть соскользнуть вниз. - А подробности я тебе потом расскажу, хорошо? - улыбка была мягкая и нежная. Такая, против которой мало кому удается устоять. Данную ситуацию стоит рассматривать как войну. А на войне, как известно и уже ни раз проверено, все средства хороши.

В этот момент Ами подумал, что больше всего сейчас похож на…маму. Да именно на неё. Если в случае с Томо он, конечно же, пошёл в отца своей стойкостью и отменным характером в любые случае жизни, Амиэль же пошёл в мягкий характер мамы, который менялся каждую секунду и мальчишка прекрасно помнил, как она холодно отчитывала его за мелкие проступки. Неужели этот холод передался и ему?
Ну, пока рыжик пытался разобраться, почему же он так холодно смотрит на этих двоих, словно бы он был старшем Акане, а не Томо, произошёл самый настоящий взрыв. Амиэль удивлённо заморгал, когда сцена приняла совсем уж другой. Брат в прямом смысле вскочил с кровати, кутаясь в простыну, хотя чего там Ами не видел, а уж Ли подавно, начал по полной программе отчитывать своего телохранителя. Хотя в данном случае этот мужчина считался уже не телохранителем, а любовником, но от перестановке мест слагаемых сумма не изменяется, поэтому в этом случае тоже разницы не имело. Рыжик не был удивлён, что Томо так набросился на Ли. Его удивляло совсем другое, впрочем, мысли даже были за от такого удивления.
«Прям как жена отчитывает мужа, что тот забыл запереть дверь и вошёл маленький ребёнок…Стоп! Я не собираюсь в этой пьесе играть ребёнка!»
Но последние мысли быстро улетучились, ибо мальчика самым наглым образом прорвало на смех. Первая мысль так его развеселила, что он не мог никак унять звонкий смех, да впрочем, и не слишком шибко пытался. Поэтому-то это и было всё таким забавным. И почему он раньше этого не замечал? Но вот скажите только почему? Впрочем, это уже всё было как-то не важно. Старший Акане уже двинулся успокаивать младшего, нацепив простыню только чуть-чуть прикрывая этим низ. Ну, в принципе это не так смутило Ами и щёки приобрели лишь нежно-розовый цвет. Он почти успокоился, но «почти» ещё ничего не значит.
-Ладно-ладно, Томо… - голос уже стал намного тише, нежнее. Ну не мог рыжик вести себя с этим человеком по-другому, просто не получалось. – Может меня это и правда не касается, хотя…Неа, всё-таки касается. – Он прикрыл глаза и активно закивал головой, когда почувствовал ласковые объятья брата. Вот именно тогда Амиэль начал соображать несколько по-другому. «Стоп. Я видел только одну простыню.… Если она на нём, тогда…» Ами мило хлопая глазками, потянул головой и выглянул из-за плеча брата, хотя, наверное, зря он вообще это сделал. Дьявол! Любопытство до добра никогда не доводит это рыжее существо. Он снова покраснел, причём ещё сильнее и поспешно отвел взгляд на лицо Томо, но кажется, сегодня все, словно сговорились против него, и мальчишка увидел знакомую улыбку, против которой нельзя вообще сопротивляться. Амиэль глубоко вздохнул и непроизвольно обнял старшего брата за талию, как он всегда делал. Но это не привело к хорошему. Всё это вообще не вело к хорошему. – Эмм…я?.. а…а почему я должен против…т-ты ведь счастлив, правда?..

Все шло не так. Совсем не так. Не должно этого быть. Не должно. Но руки не хотели отпускать брата, а в груди зашевелилось какое-то противное, слишком приторное и в то же время горькое чувство. Да еще и Ли. Его слова заставили резко оглянуться, пусть и не разжимая объятий. В глазах полыхнул огонь, обжигающий, ледяной, не прощающий.
- Ли... ты... - хотелось добавить "за что?", но слова так и застряли в горле. Точнее, вид самого Амиэля, такой, каким он бывает столь редко, заставил замолчать и только сильнее обнять, хотя на самом деле безумно хотелось кричать и вырваться из этих рук, из комнаты, из дома. Подальше от происходящего. Как можно дальше. Но тело не хотело, оно подчинило трезвый еще рассудок и никуда не пускало. А тут еще и Кристиан оборвал последнюю надежду на какое бы то ни было возвращение. Теперь уже нельзя будет остановиться. За что мне это?... За что?!
Он не успел сглотнуть, как мужчина оказался за спиной рыжего, а его пальцы коснулись кожи. Слова, от которых обычно было так тепло, заставили вздрогнуть. В глазах, смотревших прямо в глаза Ли, смешалось все. Боль, страх, унижение, недоумение, ощущений предательства... все. А главное, Томо сейчас не скрывал ничего. В его буквально кричавшем взгляде можно было легко и просто прочитать его мысли. Крис... ты же обещал... обещал, что никогда и никому...
Но тут Акане старший вздрогнул, почувствовав как чужие пальцы заскользили по шее. Да, именно чужие. Это был не Ли, а значит... Взгляд запуганного и загнанного в угол зверя метнулся к лицу рыжего. Мало ли что хотело тело, рассудок все еще молил о пощаде, и мольба эта была сейчас глубоко в темной зелени глаз. Мольба о том, чтобы все это оказалось сном, а его Джун не позволил такого. Но, хоть и говорят, что она умирает последней, Надежда тоже женщина, а женщины капризны.
Шаг назад, и больше некуда возвращаться.
- Ли... - да, сейчас он уже ни Крис, ни Кристиан, и уж тем более ни Джун. - Надеюсь, ты помнишь, что я не прощаю ложь.
А ты лгал, говоря, что любишь и никому не отдашь...

Вся его дерзость куда-то испарилась. Такое ощущение, что Амиэлю снова  шестнадцать лет, что он снова и снова испытывает боль, удивление, горечь потери. Всё это так легко отражалось на лице, будто он менял маски одну за другой. Из-за этого хотелось испариться из этой комнаты, провалиться сквозь землю из этой жизни, из жизни брата… Глупости конечно, но от отчаянья постепенно съедает человека и мало кому известно, что от него в итоге остаётся. Ами не хотел быть этой приторной массой мяса и костей, бесчувственной сволочь, которой он иногда прикидывался ради забавы. Игры кончились два года назад, там они и должны остаться навсегда. Теперь уже навсегда.
Амиэль только хотел что-то сказать, дабы оправдать свои действия, хоть чуть-чуть, но вместо этого, лишь замер от страха перед братом. Нет, конечно, этот его ледяной взгляд смотрел куда-то за спину, скорее всего на Ли и скорее всего Амиэль прекрасно понимал эту неоднозначную ситуацию, но этот взял, был лучше любого холодного ведра воды на голову. Он тут же отдёрнул руку и буквально сжался, уставившись в пол, как провинившийся котёнок, пытаясь найти хоть одну лазейку из этого странного сплетения рук и частей шёлкового халата. Он уже мысленно дал себе пощечину, но это было так жалко, что тот шестнадцатилетний ребёнок вылез наружу и готов был вот-вот заплакать. Почему-то сам мальчишка расценивал это как предательство, а может ещё что-то хуже, как удар в спину. Хотелось что-то сказать, но слова упорно застряли на языке.
-Томо?.. – одно единственное слово, которое само по себе являло вопросом, который прозвучал слишком тихо. Зачем искать себе оправдания, если рыжик во всём виноват сам. Пора бы уже вырасти, но как всегда снова не получится.
Через секунду Ами уже лежал прикованный кровати, над ним навис Томо, прижавший его. Сзади Томо маячил Ли. Мальчишка поклялся себя, что когда он наконец-то выберется, когда ему наконец-то дадут двигаться, неважно, на сколько этот мужчина сильнее его, но он постарается порвать его в клочки. Называется: и сказал котёнок тигру. Ну да ладно, попытаться тоже стоит. Эти идиотские чувства, страх, злость, теплота создавали какофонию внутри. Если сердце билось, распространяло нервную теплую дрожь, то мозги посылали холодные импульсы к этому самому сердцу, пытаясь управлять чувствами, а ни черта не получалось. После слов Ли Амиэль начал чувствовать себя не младшим братом, а самым обычным кроликом, которого принесли на расправу.