Утро подкралось слишком незаметно, Рей бы и рад перевернуться на другой бок и снова заснуть, зарывшись носом в волосы Бэйлуна, но мимолетным, еще сонным желаниям было не суждено сбыться. На удивление глаза не дразнили солнечные зайчики, было вполне удобно лежать и даже не хотелось сей же момент удалиться в комнату для раздумий. Просто когда японец перевернулся и рука оказалась на соседней подушке, первой мыслью было – а где?
Теплого бока рядом явно не было, и Рей лишь вздохнул, открывая один глаз и понимая, что ощущения его не обманули. Правда, хуже было то, что слепой не ощущался вообще в этой однокомнатной квартирке на двоих, такой непривычной после огромного пространства квартиры в Америке, так четко разделяющей, где живет Бэй, а где – Рейджи. Сейчас такое было ни к чему, и он вполне был доволен тем, как они живут сейчас. Да и тело было довольно – когда выбора комнат не так много близость ощущается на каком-то другом уровне. Наверное, они действительно были в какой-то мере детьми, раз никак не могли насытиться друг другом. Но с другой стороны  - а разве не заслужили немного счастья и тепла?
Зевнуть сладко и довольно и потянуться, шаркая рукой по мягкой ткани и замереть, понимая, что такого в постели точно быть не может. Открыть оба глаза, обнаружить на подушке рядом с рукой небольшой бархатный мешочек. Сесть, так и не притронувшись, вслушиваясь в тишину квартиры и думая – показалось или нет, что Тигра нет на месте?
Определенно, его точно не было. Все же как не был бесшумен Бэйлун, его присутствие всегда ощущалось, тем более как-то особенно остро в последнее время. Подобрать под себя ноги, разглядывая все ткань и не решаясь протянуть к нему руку. Все это явно было как-то взаимосвязано, и сонная голова воспринимать не хотела. Может, и ничего страшного или чего-то, но все же…
- Аргх…
Взъерошил волосы Рей, поднимаясь на ноги и топая в душ. Вода освежила и позволила трезво мыслить. И логическая цепочка была такова – сегодня у них праздник, и да, он не забыл. И точно был уверен, что не забыл и Тигр – иначе его ночная чувствительность, и так не малая, не выделялась бы так на фоне общих ночей. Его нет, мешок на подушке, Рей спит, а это значит что?
«Бэй, ты невозможен…»
Улыбаться, возвращаясь в спальню, накинув на еще влажное тело легкую юкату и небрежно перевязать пояс, становясь возле кровати и задумчиво разглядывая мягкую изумрудную ткань. Все же протянуть руку, неосознанно дыхание задерживая, чувствуя, как из бархата на ладонь скользит прохладный кулон. Дракон, обвивший телом малахитовый камень – и улыбка стала еще шире. Сомнений насчет того, кому это было и в честь чего именно уже не осталось. Руки неторопливо застегнули замок цепочки на шее, пальцы мягко сжали платинового дракона. Слишком много ассоциаций, воспоминаний и просто ощущений, чтобы заметить, что он до сих пор не дышит. Вздохнуть только тогда, когда легкие больно сжались от острой нехватки кислорода, кашлянуть и потянуться за сигаретами - но не обнаружить их и просто молча (хотя с кем говорить-то?) и прикрыв глаза стараясь успокоить внезапно взбесившееся сердце. Нет, все же плохо, что Бэя сейчас не было рядом – некого было придушить в приступе нежности. Осталось только выдохнуть, разворачиваясь и направляясь на кухню, готовить кофе. Все, что сейчас на душе, он ему в лицо выскажет, а что не сможет – то Бэйлун сам почувствует. Только вот…
- Сколько это счастье еще шляться собирается где попало?... – буркнуть под нос, ссыпая зерна кофе в кофемолку и задумчиво наблюдая за тем, как твердые овалы становятся пылью. Так и он, наверное, постепенно смягчался с Беем, становился сам на себя не похожим – кто же мог подумать, что Рей на такое способен?
«Точно в детство впали… но зато есть шанс на бессмертие…»

Почему-то было легко дышать, легко – и трудно одновременно. Никогда Рей не думал, что действительно сможет испытать на себе все то, про что Бэйлун писал в своих песнях. Красивые фразы, обороты, гиперболы и метафоры – все казалось просто любовью, просто сексом, обернутыми в красивую оболочку…
Нет, в глубине души и признаваясь самому себе в этом с легкостью, но забывая сказать об этом другим, Рейджи воспринимал песни глубже, чем хотел показать. Действительно хотелось такого, чего-то абсолютно волшебного. Прекрасного – и только сейчас он понимал, какой же он на самом деле романтик. И сжимая в руке дракона приходило и еще одно понимание – и не один он.
Стало так же окончательно ясно, что он не зря затеял покупку дома. Да, возможно Бэй не особо будет доволен тем, что он решил все без него, но он-то видел, что Тигру хочется остаться. Даже если не то чтобы хочется – Америка тяготила их обоих. Тем более, что родных там не осталось, да и не было их. Вездесущий Рики…
А что французик. Он сейчас развлекал семью тем, что привез знакомиться свою «жену». Или «мужа»? Кто же их там разберет…
Рейджи тихо выдохнул, слыша, как щелкнул замок и легкие шаги китайца направились туда, где он уже был. Улыбнуться уголками губ, не торопясь отвлекаться от варки кофе. Курить все еще хотелось, но как-то необычно приглушенно, привычка многолетняя так внезапно отошла на второй план. Хотелось ведь, практически до физической боли, совершенно другого. Человека, который был за спиной и, почему-то, совсем молчал.
- Знаешь, меня что-то совершенно не радует просыпаться в остывшей постели.
С улыбкой все же нарушить тишину и обернуться, поправляя рукава и совершенно ленивым шагом приближаясь к китайцу, цепляя пальцами ворот – и одним движением притягивая к себе, выдыхая в губы жарко – но только вдыхая воздух, как-то рвано, с его запахом… запах тела, сигарет и шампуня – абсолютно пьянящий коктейль, и Рей не был уверен, что не замечал его раньше. Замечал всегда…
Только вот виду не давал.
- И в следующий раз – останься до конца, ты пропустил кучу умильных вздохов…
Говорить тихо, на грани смеха, накрывая губы не менее пьянящим, чем его запах, поцелуем, скользя ладонями по плечам – обнимая крепче и так странно для себя словно совсем растворяясь в ласке. Все же это было все…
Слишком. Для понимая, для старых привычек, но хотелось больше, до дрожи в теле и абсолютного нежелания оставаться без тепла надолго. Да, они и так всю жизнь рядом, а последнее время так и вовсе неразлучны, и все же…
- Спасибо…
Шепнуть, тихо и тепло, зарывшись носом в шею и не торопясь отстранятся. Все же ощущение того, что сердце готово расколоться на части от этого тепла, никак не пропадало. Но было в нем что-то… действительно сладкое. И Рей не был уверен, что захотел бы променять его на что-либо другое.
А руки... а что руки*? Руки скользнули к задним карманам, нашаривая сигареты и зажигалку, но не спеша особо из карманов обратно скользить к спине. И так хорошо.

*Руки... Руки... ааа... xD

Все-таки было что-то такое последний год, к чему Рейджи так и не смог привыкнуть. Например, к тому, как Мао реагировал на любой поцелуй или прикосновение, все же было в этом мужчине то, что раньше он вообще никак замечать не хотел. Зато сейчас они оба отдавали друг другу, кажется, всю недостающую страсть и чувственность, что накопились у них за столько лет их блужданий вокруг да около. Но теперь…
Теперь все по-другому. Оставалось только кое как сохранить хоть подобие равновесия, чтобы не ударится задним местом об твердый стул, сжимая пальцы на бедрах -  и теряя полностью связь с реальностью, только лишь ловя поцелуи и целуя в ответ, не задумываясь отдаваясь весь процессу…
Хотя нет, мысль все же пришла, как раз тогда, когда тело уже готово было возбудиться на полную. Если дальше так пойдет, то никуда они из дома точно не уйдут , а это было не дело. Все же было слишком много шикарных планов на этот день, чтобы просто так просидеть дома. Поэтому пришлось с хриплым выдохом отстраняться от столь привлекательных губ, улыбаясь и морщась от ощущений ниже живота. С этим тоже надо было что-то делать.
- Нельзя быть настолько сексуальным с утра, Бэй, это просто преступление…
Хрипло и тихо рассмеяться, целуя снова – легко, но все равно жадно, подхватывая под бедра – и усаживая на стол. Так проще убежать будет от того, что требовало тело… терпи, казак, терпи. Вечером еще воздастся.
- Кофе на столе, так что…
«Жри и пей, пока я исправляю то, что ты тут наделал со мной».
Все же не сдержаться и ущипнуть за бедра, ну так, для профилактики, разворачиваясь и на скорости гепарда направляясь к ванной. Снова – под воду, более холодную, чем можно было бы, стараясь не мочить волосы и постепенно успокаивая тело. Нет, все же от криминала они не отошли. Просто сменилась сфера, если можно так сказать. Убивали и грабили на чувства и эмоции они теперь друг друга, и не скажет Рейджи, что ему это не нравится.
Тело успокаивалось – нехотя, но верно, поэтому через пару минуток Рей уже шарился в шкафу, натягивая джинсы, рубашку, прихватил куртку – и вернулся на кухню, позвякивая связкой ключей и отчего-то улыбаясь от уха до уха.
- Тебе «ребеночек» наш не звонил, кстати?– явным намеком на бессовестного француза, Акенохару приблизился к китайцу вплотную, забирая из рук кружку с кофе и делая глоток. – Готов? Тогда вперед.
Оглядеть мельком Бэйлуна, удовлетворится все же его внешним видом. Как говорится, нашему подлецу все к лицу, и даже слепым этот мужчина умудрялся одеваться действительно так, что даже обычно не обращающий на одежду внимания Рейджи невольно проглатывал про себя комплименты. Нет, все же творил с ним китаец что-то совершенно неимоверное, омолаживающее и обещающее веселый денек. И это было действительно – здорово.

Гад был Бэйлун, гад великий и ужасный, но какой же, сука мать его за ногу, обаятельный. И перед этим обаянием чем дальше, тем сложнее было справляться. Как сейчас например – стоит только посмотреть на его улыбку, слышать его голос и пора прощаться с крышей, которая, кажется, взяла себе бессрочный отпуск за свой счет. Может, оно было и к лучшему. По крайней мере, можно было так спокойно и размеренно наслаждаться их тихим счастьем, и на данный отрезок времени Рей не знал, что подошло бы им обоим лучше.
- О… неужели она из той молодежи, кто читает эту мангу под графой «Yaoi 18+»?
Хохотнуть в губы, ловя последний (пока они дома) поцелуй, сплетая пальцы – и не отпуская практически ни на минуту, пока длилась их долгая, но такая теплая и, наверное, чуть-чуть более веселая прогулка, чем обычно у них было.
Вспомнилось разве что на миг, как когда-то, когда Мао еще видел, именно в такой день (который омрачался, разве что, случаями с их группой), их поймали и отвели в тот сраный сарай – или что это было?
Только вот Рей с удивлением понял, что прошлое действительно почти перестало его тревожить. Да, было неприятно, да, было больно и слишком сильно повлияло на их обоих. Да, Бэй тогда почти не говорил, ничего не видел, и ему, в принципе, пришлось заново учиться выживать в мире звуков и без зрительного видеоряда. Но он смог, и теперь, когда они шли под руку по улицам Киото, Рей мог быть его глазами. Описывать все в красках, со своими комментариями. Это было действительно эгоистично – радоваться тому, что только он может быть рядом с ним. Но сейчас у них было именно такое счастье. И Рей бы ни на что его не променял.
- Как насчет наконец-то сесть и выпить, м?
День как-то медленно угасал, Акенохару откровенно не следил за временем. Улицы, аллеи, пара кафе и просто долгие блуждания по берегам и садам храмов, любуюсь постепенно умирающей природой и понимая, что ноги уже просто гудят от усталости. Но домой идти, отчего-то, казалось еще слишком рано. Поэтому Рей медленно, но верно повел Бэйлуна в недавно присмотренный ими обоими бар. Ну как присмотренный… раньше они были здесь частыми гостями, и когда Рейджи узнал, что за года их отсутствия ничего не изменилось, был откровенно рад этому факту. Тихий, со вкусными закусками, малым количеством посетителей и относительно недалеко от их квартиры. Ляпота, в общем и целом.
Просто пить, переговариваясь и тихо смеясь, просто молчать, поглаживая ладонь китайца, или же слушать его голос и понимать, что день определенно удался. Подарок свой, конечно, он вручить или даже намекнуть на него он так и не решился, и все же… куда им торопиться-то?
- Нэ, пиши давай французу, что он скотина последняя, а я отлучусь ненадолго. Нос, как говорится, попудрю кому-нибудь в сортире.
Коснуться губами виска, поднимаясь и направляясь туда, куда, собственно, и сказал. Но не пудрить нос, а затем, зачем туда ходят – ну а что, думаете, если супер-герой, так в туалет не хочет? Зря. Очень зря.
Учителя, к слову, тоже не бабочками какают.
Справить все, что нужно было, вернуться в зал – и застыть на пороге между коридором, ведущим в комнаты «отдыха», и общим баром. Просто застыть в ахуе, глядя словно в замедленной съемке, как кокой-то хрен вешается Бэю на шею, такой, смутно знакомый покемон, и как-то совсем не невинно хватается…
- Руки убрал, урод!
Прореветь уже над ухом ублюдка, кто посмел тронуть китайца, руки пока не поднимая – просто изображая собой вселенскую злость. Посмотреть на Мао – зная, что он точно почувствует его взгляд.
- Это что за покемон еще?
Все же… ревность. Неприкрытая, но ему можно. Ибо нехрен трогать его.
Но то, что Мао не особо сопротивлялся… стоило обдумать.

Да, Рей уже в какой-то мере привык к тому, что в их жизни мелькает это болонистое французское безобразие. И да, он уже даже почти не имел ничего против того, что в их обществе вместе с этой горсткой проблем и шума появляется все чаще тот, кого если не ненавидел, просто считал источником всех своих бед. Да, он сам виноват, что обратился тогда к нему, но Рейджи ни о чем и никогда не жалел. Просто приятно иногда в своих проблемах повинить других, не правда ли?
Но как бы он не привык к французу, факт оставался фактом – тот, кто сейчас держал свои лапы на плечах Бэйлуна явно был тут лишним. Рука как-то само по себе закатали рукава рубашки, а Рей через легкий прищур разглядывал паренька, который вряд ли был намного старше того самого Дьедерика, который прям покоя сейчас не давал.
«Персональный? Твой?»
Да, память выдала образ парня, и он даже вспомнил, когда он появился в их компании, и что действительно постоянно вертелся вокруг Мао. Только вот эти слова как-то странно царапали слух, но Рей старался успокоиться. Потому что Бэй просил. Потому что – может и поводов-то не было?
- Вот как…
Фыркнуть, просто на то, что Мао так странно позволял трогать себя кому-то, кроме японца. Уловить какие-то слишком похожие черты в этом парне, которого, кажется, звали Тетсуя, а вот фамилии он убей не мог вспомнить. А имя-то откуда знал?
Он не мог быть в точности уверен, что просто не услышал его несколько мгновений назад.
- Я это твое «жаль» всегда за глагол считал, паскуда. – прорычать, тихо, глухо, почти нежно цепляясь пальцами за воротник парня и отталкивая, любовно так, почти не сильно, глядя в глаза так похожего… на себя… только молодого… парнишки. – И я сейчас с радостью приму это предложение, и тебя в глаз пальцем ужалю, если еще раз дотронешься, я понятно изъясняюсь?
- Что-то поздновато ты спохватился со своей ревностью, дедуль… Вечно ты изображаешь жирафа.
Кажется, парень-то тоже за словом в карман не лез, только вот зря он это, ох зря. Бешенство бурлило внутри, и чтобы не броситься на него с кулаками так странно мешало присутствие Мао, его состояние и настроение, так резко изменившееся. Да, за год он все же научился неплохо разбираться в его настроениях, не зря он время терял. Знать больше, чем когда-либо, но он не учел вот таких вот встреч.
Честно говоря, вообще не думал, что такое может быть.
- А тебе какое дело, щенок?
- А кто, по-твоему, успокаивал его своим телом после твоей свадьбы? Или ты действительно думаешь, что он спокойно перенес все это?
Улыбка. Вот теперь Рейджи точно узнал его – этого надменного и напыщенного индюка, что так старательно выискивал именно про гитариста всякие сплетни, высасывая из пальца, правда, почему-то никому, кроме Рея и группы, их не показывая. Наверное, как понимал сейчас Рейджи, дело было в Бэйлуне. Что же их связывало? Почему он так точно давил на точки, что были так жестоко болевыми…
И почему это так безмерно бесило?
- Великое дело – зад подставлять! – фыркнуть, нашаривая в кармане куртки сигареты и нервно закуривая, все еще не сводя взгляда с проклятого папарацци. Как бы он был рад сейчас напудрить ему носик. Ох как рад.
- А кто говорил про зад?
Боль. Глухая, острая, пальцы Рея нашли ладонь китайца, тяня и подталкивая к выходу. Рей словно разрывался на части. Одна часть твердила, что нужно узнать все до конца, всю правду, все темные стороны. Вспомнить, как Бэй говорил, что он единственный для него мужчина, под которого…
- Хотя… раз ты так говоришь, ты просто не знаешь, какой из Него семе. В отличие от меня.*
«Черт…»
Усмехнуться, поднимая взгляд. Вторая его часть говорила, что если кого и стоит спрашивать – то это исключительно китайца, и в более спокойной обстановке. Но как же больно.
Как же глупо – не знать до конца того, кого любишь.
- Мы идем домой, Бэйлун. – как-то подчеркнуто назвать его по имени, глядя в темные глаза парня и улыбаясь. Пусть ему больно, пусть Волк внезапно угодил в капкан из собственных сомнений – ему об этом знать не положено. – К -нам- домой. А тебя увижу в радиусе трех километров – урою.
- До скорой встречи, Широ-сан!
- Извините, шоу отменяется.
А парню ответом был только смачный фак. Глянуть на пару зевак, которые тут же поспешно занялись своим делом, хватая Мао за руку и увлекая к выходу. Только он узнает, как дрожат руки японца, только он услышит, что его дыхание стало хриплым. Только узнает ли, что это от боли, которая заставила легкие болезненно сжаться – Рей точно не знал.
Но он знал точно, что счастье в его жизни действительно слишком хрупкая штука.
«Какого хрена у меня чувство, что этот сосунок знает больше моего?!»
И это бесило. Почти так же сильно, как ранило Рея понимание собственной многолетней глупости.

*я не мог это не использовать.))

Плевать было Рею на чувства этого пацана, и хотя хотелось развернуться и треснуть все же по этой самодовольной роже кулаком или чем покрепче, почему-то он этого не сделал. Может, из-за голоса Мао, может, из-за того, насколько покорно и как-то не слишком радостно он шел за ним следом. Вздрогнуть, услышав свое имя из уст китайца, останавливаясь и понимая, что прошагал на автомате уже четверть пути. Надо будет рассчитаться завтра с барменом. А то некрасиво как-то.
- Я в бешенстве, Бэй. - Произнести, хрипло и как-то судорожно вдыхая прохладный воздух и понимая, что хмель отпускает. Он был слишком пьян своим счастьем целый день, чтобы алкоголь мог как-то повлиять сейчас на ход мыслей. А, наверное, хотелось забыться и посчитать все это дурным и смешным сном, и посмеяться над ним самому или с китайцем. Да только вот слишком реальные были ощущения тепла Мао и его дыхание. - Но не на тебя.
И снова направиться вперед, так и не отпуская руки, сплетая крепче пальцы и докуривая сигарету в две затяжки. Никотина отчаянно не хватало, но одной рукой закурить не было возможности. Молчать всю дорогу, погруженный в свои мысли, далеко не радостные. Да, он ревновал. И хуже всего была мысль, что Бэйлун ведь тоже мог любить того парня. И это было плохо.
Но не хотелось верить в правду мыслей, которые тщательно накручивать сука-ревность.
Щелчок замка, стук двери, швырнуть ботинки с ног в разные стороны, отпуская наконец-то его руку и скидывая не глядя куртку. Собственная ладонь, отчего-то, горела, сохраняя ощущение его кожи, Рей с тихим рыком вжал слепого в стену, накрывая губы слишком горьким, но таким необходимым поцелуем. Ведь они вместе, не так ли?
Миллионы вопросов крутились в его голове, пока он обнимая Бэйлуна и кусал губы в поцелуях, просто нуждаясь в его тепле, стараясь отвлечься и привести мысли в порядок. Получалось плохо, кажется, от его близости становилось только хуже. Слишком больно и горько, но при этом – а с какого хуя он должен верить этому пацану, который, кажется, и вовсе может быть на все готовым, только бы досадить Рею, а может быть и вовсе – разлучить их…
Новое рычание, кулак с глухим стуком врезается в стену рядом с головой Тигра, а японец сам отшатнулся от Мао, снова тянясь за сигаретами и проходя вглубь квартиры, распахивая половинку окна и вдыхая воздух. Его отчаянно не хватало, и плевать было, что от запаха дыма его явно больше не станет. Одна сигарета, вторая, молчать, глядя в ночь и с трудом подбирая слова. Так странно – он никогда не был сдержан в эмоциях или поступках, говоря все сразу, прямо, никогда не задумываясь и отвечая за последствия по полной. Но здесь…
Он определенно не мог пороть Бэю первое, что приходило в его дурную голову. Не мог и все, и только лишь когда дотлела третья сигарета, Рей развернулся полубоком к китайцу, разглядывая его силуэт и только теперь понимая, что забыл включить свет. А зачем он им? Кажется, оба уже привыкли к такому полумраку…
- Что из его слов правда?
Говорить медленно и как-то сипло, через силу. Да, с языка срывались колкие фразы насчет того, что Бэй сказал ему тогда. Что он один, единственный, что он – все, и никто никогда не…
Что было правдой? Чего он не знал? Почему, черт побери, так больно просто осознавать, что из них двоих самым глупым подонком оказался именно Рейджи?
- И про скольких любовников я еще должен знать, чтобы это не было для меня шоком?
Все же усмехнуться, закуривая четвертую сигарету и абсолютно не ощущая ее вкуса. Ничего не имеет значения. Отчего-то отчаянно хотелось слышать его голос…
А еще больше – увидеть улыбку. Так странно в этот момент. И как, блядь, все же больно.
- В итоге – я так и нихрена не знаю про твою жизнь, Бэй… это, знаешь ли… обидно…
Выдохнуть тихо и как-то слишком устало. Он все-таки сказал это, усаживаясь на подоконник и прижимаясь к стеклу закрытой половины затылком, прикрывая глаза и старясь проглотить злость. Только вот была бы она к Бэю или к тому подонку в баре – он легко бы справился. Гораздо сложнее – не злиться на самого себя. И сейчас эта злость только набирала обороты, ее выдавали так и бьющие в дрожи руки и хриплый голос. Он действительно стал не таким, каким был.
Хотя, может, он наоборот просто стал самим собой. Только рядом с китайцем.

Больше всего ранит то чувство, когда хочешь обнять, крепко и цепко, не отпуская от себя, дарить тепло, дыша запахом, Его запахом, просто быть ближе – насколько это возможно телесно, просто дать душе притронуться к другой – настолько, насколько это возможно душевно…
Хотеть этого, желать большего всего в жизни на данный момент. Но – не мочь этого. По той простой причине, что между ними выросла хрупкая, но ледяная стена мыслей. Мысли – враги человечества, они мешают просто быть счастливыми. Рейджи не знал, что бы отдал за то, чтобы быть дураком и жить действительно счастливо. Только, кажется, не судьба была ему жить просто и спокойно.
Счастье и тепло, что дарил ему китаец… было ли когда-то в его жизни подобное? Японец мог только зябко ежится, боясь отойти от окна. Холодно, до безумия холодно, но если закрыть эту чертову створку – он боялся задохнуться от духоты замкнутого помещения. Слушать, горько усмехаясь и так и не открывая глаз, обнять себя за плечи, слушая и понимая – да, его мысли были верны. Да, он идиот и сволочь последняя. Да, он жираф в своих чувствах и мыслях…
Приоткрыть глаза, цепляя пальцами второй, более старый кулон на своей шее, разглядывая маленького каменного жирафа. Бэй давным-давно подарил ему его, как талисман, как оберег…
И только сейчас Рей с глухой усмешкой противного внутреннего голоса понял, что и с намеком. Поздравляю, господин Акенохару. Как говорится, не прошло и полугода, как до вас дошли простые истины.
- Знаешь, почему она родила, Бэйлун?
Спрыгнуть с подоконника, отходя к стене и неторопливо повернуть выключатель, создавая в комнате желтоватый полумрак. Хотелось видеть его лицо, чувствовать его тело, слышать его голос. Но не такую боль, не эту горечь – тело все словно ломало на части, и Рей знал, что им двоим просто надо выговориться. Это пройдет, даже если не забудется – смягчится временем. Им двоим есть что сказать. И та боль, что скопилась внутри… уже просто невозможно держать ее внутри.
- Потому что я отстранялся от нее. Они никогда не была «моей» женщиной. Ты понимаешь? Никогда. Полный смысл слово «мое»… только ты дал его мне, Бэй. Только ты.
Тело трясло, но уже не так заметно, голос был ровный, тихий и на удивление спокойный, остался только внутренний холод, который мог бы излечить Тигр. Но Рей, кажется, был не единственным заложником собственных мыслей. И это ему не нравилось. Больно, гораздо больнее сейчас было от ощущений самого китайца. Он не хотел…
Но он был так глуп…
- Я не видел. Не хотел. Не мог. Отворачивался. Убеждал сам себя. Не делал… - каждое слово болью отзывалось в груди, и он даже не пытался скрыть этой боли в голосе. Это сильнее него, это слишком давит на психику, чтобы молчать. Глаза только смотрели на ладони – видя каждую черточку и не видя ничего. Горькая усмешка, кажется, так и застыла на губах. Нестерпимый холод. Не убиваемое ничем чувство вины.
- Я все это знаю, черт побери! – рыкнуть и сорваться, подрываясь резко с места и хватая Мао за ворот рубашки, разрывая тонкую ткань – а может, просто нити под пуговицами не выдержали столь неделикатного обращения. Подтащить к дивану и швырнуть на сидение – устраиваясь сверху на бедрах и со смачными шлепками опуская ладони на его щеки. – Что за нахуй «хотел»?! Что за прошедшее время? Ты мой, Бэйлун, и этого никто не отменит. Мы вместе, пусть по моей глупости гораздо позже чем могли быть. Знаешь, о чем я жалею? Что я потерял столько времени… мне не важны те, кто ушли. Наверное, они не были действительно моими. Я сам виноват в том, что не разглядел, что я хотел изменить то, что менять не надо было, заменить, делать все – только не видеть очевидного. Я боялся, что… полюбив тебя… я потеряю все… - выдохнуть хрипло и зажмуриться, понимая, что болтает уже лишнее. Только вот голос снова сорвался, на этот раз – с крика на шепот, тяжело сглотнув комок в горле – но остановиться и умолкнуть сейчас он уже не мог. - Я не хотел это видеть, что я просто игнорировал свое сердце, твои слова и поступки, взгляды, намеки, все, что могло натолкнуть меня в правильную сторону… Я просто списывал все на детскую привязанность. Но я никогда, ни на один день не мог представить, что тебя не будет рядом. Что ты просто исчезнешь из моей жизни – без тебя нет моего мира, Тигр. И, черт возьми, ты не виноват в их смерти… ты… не виноват… только не ты...
Скользнуть пальцами по груди, замечая светлого волка на цепочке, которого явно раньше тут не было, и который был так странно похож по изгибам на дракона, что сейчас то и дело от резких движений гулко стукался об ребра. Затихнуть, поглаживая тонкие очертания кулона, невольно и как-то внезапно нежно улыбаясь и устало утыкаясь лбом в плечо китайца. Когда в последний раз его называли Волчонком?
Очень давно, но это прозвище так крепко прицепилось к нему когда-то, что одно время он действительно считал себя оборотнем. Самым настоящим. Просто он не помнил, когда был зверем - а зверь не помнил, когда он был человеком...
- И самое паскудное во всем этом… - сипло выдохнуть, сжимая пальцы на волке и мягко касаясь губами губ, осторожно, словно боясь спугнуть, прикрыв глаза и стараясь согреться. – что слепым из нас двоих… оказался я…

Было слишком непривычно, но уже не так больно, разрываться между ощущениями какой-то робости и одновременно – непреодолимой нежности к китайцу. Рей и сам не знал, что вообще может испытываться что-то, похожее на это слово, но то, что сейчас происходило где-то глубоко внутри, говорило о том, что все же он способен именно на нежность. Да, пусть только в одному человеку, что так робко целовал его, пусть только к нему – сейчас и не хотелось больше никого. И никогда – он знал, что наделал действительно много глупостей за всю свою жизнь, и знал, что в полной мере искупить всю ту боль, которую он причинил Бэйлуну, он никогда не сможет. Зато он может теперь просто быть рядом, всегда, даря ему тепло, оберегая и действительно наслаждаясь всем тем, что получает от него. Наверное, он правда был влюбленным. И это было действительно чем-то абсолютно несравнимым со всей прошлой его жизнью.
- Не смей винить себя в моих ошибках, Бэй…
Шептать в губы, сжимая в объятиях, слушая и понимая, что в таком состоянии все «просто так» говорить китаец не станет. Да, возможно поток сознания, но при такой боли и таких прикосновениях это были части его мыслей. Части, которые складывались в отнюдь не самую безобидную картину.
- Бэй… расскажи мне всё… все твои чувства…
Смотреть на него, зная, что он не увидит его глаз, что он может только чувствовать взгляд Рейджи – но одновременно с этим чувствовать, знать что он действительно видит его. Кожей, чувствами, слышит голос – не зря, ох не зря мужчина старался все эти годы слепоты разговаривать с ним как можно больше, играть ему, просто быть рядом – чтобы не оставлять в этой тишине. Когда он влюбился в него? Он не знал точно, и как бы не копался в себе не был уверен, что это нужно. Факт есть, он свершился, и ничего больше не имело значения. Только целовать, сжимая в пальцах запястья и притягивая их ближе к груди, чувствуя его робость. Хотелось, чтобы он просто расслабился рядом с ним. Хотелось стать… опорой? Тем, кто больше не причинит ему боли.
- Про нее, про себя… ты всегда молчишь, Бэй, я хочу знать о тебе все…
Скользя поцелуями по шее, груди, задевая языком тонкую сетку шрамов, выдыхая жарко в кожу. Желание. Не только тела – кажется, хотелось просто спрятать его куда подальше, любуясь такой хрупкой душой… таким внезапно словно хрустальным китайцем.
- Ближе… Пусти меня ближе… ты говоришь, что я все для тебя – но ты не пускаешь меня к сердцу. Расскажи мне, Бэйлун. Все, до конца, сколько бы времени это не заняло, я выслушаю тебя до конца, я не оставлю тебя…
Шептать слова, на которые, кажется, никогда не был способен. Желание знать, просто чувствовать, дышать одним вздохом и умирать с одним выходом, быть действительно близкими. Чтобы больше не появлялось той стены непонимания и недоверия. Чтобы просто не было больше той темной боли, которая читалась в каждом слове и прикосновении, в каждом горьком поцелуе – какой бы сладостью не разбавляли эту сладость, она все равно оставалось. И Рейджи не мог ничего поделать. Каким бы он не был близким, он никогда не умел читать мысли.
- Почему не остановил меня тогда со свадьбой? Почему молчал? Почему, Бэй… почему ты так любишь меня… с какого момента… и почему, черт побери, не убил меня за мою тупость… скажи мне… я хочу знать…
Губы скользят по пальцам, тщательно лаская каждую подушечку, каждую костяшку, скользя поцелуями к запястьям – и останавливаясь на них, дыша тепло на кожу и боясь. Он действительно хотел знать все… но как же, черт возьми, это было страшно. Страшно знать уровень той боли, которую он причинил самому дорогому существу. Он никогда не простит себя. Но сможет  сделать все чуточку лучше в дальнейшем.
- Это ведь не арматура, да? Ты никогда бы не смог споткнуться и упасть так глупо… Расскажи мне правду, Бэй… всю правду о своих шрамах, которые были не при мне…
Выпустить руки, целуя коротко, но жарко, снова скользя поцелуями вниз, останавливаясь губами возле медальона – и как-то внезапно слишком хищно, но вместе с тем – тепло улыбаясь.
- И, сука такая… неужели ты думал, что сможешь спрятать -это-… - язык поддел тонкий металл, оттягивая цепочку наверх и перехватывая ее пальцами, снова нависая над китайцем. – У себя -под одеждой-, от –меня-?
Он бы смеялся в другой момент, но сейчас Рейджи просто улыбался, натягивая металл, намотав цепочку на кулак и накрывая губы новым поцелуем. Сегодня ночью он заберет всю его горечь себе. Станет его сладостью.
И больше – никакой боли.

я знаю, я знаю! Это Ламберт! xd

Сжимать крепче в объятиях, слушая голос, вслушиваясь и понимая весь смысл. Да, на каких-то моментах казалось, что лучше бы китаец и дальше молчал, но в конце концов – не этого ли хотел  Рей? Слушать, и оставалось только глухо и про себя рычать на собственную глупость и слепоту, на то, сколько времени все же утекло сквозь пальцы. Не хотелось делать его ни с кем, не хотелось, чтобы в его жизни все это было…
С другой стороны – а не разбежались ли они, будучи молодыми да глупыми, при первой же подобной ссоре ревности, смогли бы они в том возрасте простить друга и не начать ненавидеть?
Ох не был уверен Рей в своей выдержке. Даже если он любит китайца больше всего на свете, наверное, все действительно происходит тогда, когда это нужно. Но он был удивлен – то выступление было так давно, и он действительно был полнейшим идиотом. У него не было больше названий для себя – только сжать крепче Мао в объятиях, выдыхая хрипло и словно баюкая, успокаивая, и то и дело вытирая мокрые щеки мягкой манжетой рукава рубашки. Мысли… они у них сходились тогда. Страх потери, страх разрушить действительно то ценное, что у них было. Как бы отреагировал Рейджи, если бы узнал в тот момент, что у Мао есть кто-то дорогой, на подобие того, как в его жизни появилась Харука?
Наверное, рвал бы и метал, и не факт, что он сдержался бы так же, как китаец в своих эмоциях. Сам не понимая себя, он бы точно разрушил все, что было, и сам не знал, хорошо это или плохо было бы. Но то, что он никогда бы не оставил его…
Как это возможно? Их жизнь была так тесно переплетена друг с другом, с самого детства. Взять хотя бы то, как китаец вообще оказался в японском приюте… Рейджи никогда не знал ответа на эту загадку, как бы не старался тайком найти ниточки, откуда он взялся и кто были его родители. Кажется, что он просто появился из неоткуда. Для того, чтобы заполнить пустоту внутри Рейджи.
- Ты… идиот, Бэй… Как бы я жил... тогда...- выдохнуть сдавлено, сжимая сильнее его запястья в пальцах, жмурясь и понимая, что дыхания отчаянно не хватает. Нет, он совсем не хотел, чтобы ему было так больно…
Он предал, так? Наверняка предал, и было удивительно, что Бэйлун сейчас действительно рядом с ним, такой открытый и совершенно не такой, каким он знал его всю жизнь. Это не отталкивало, нет, даже наоборот. Знать что-то такое, что никто не знал, а может… знали все, кроме него?
«Невозможно…»
Целовать, обнимая крепко, почти до потери пульса и сознания, только ловить его губы, быть ближе, отдавая всего себя. Он ничего не скажет, нет, может, позже. Но как же было это все глупо, черт побери!
Почему он оказался настолько слепым?
«Это точно мое проклятие…»
- Глупости… символы того, что нас связывает… это прекрасно…
Тихий выдох, отстраняясь и соскальзывая с него, снова, как год назад, подхватывая на руки и улыбаясь этому факту.
- Кажется, у нас появляются традиции, да? – не терпя возможных возражений, Рейджи мягким и быстрым шагом в угол комнаты, опуская китайца на кровать и одним движением стягивая с себя рубашку. Застыть на момент, разглядывая его, протянуть руки – ловя лицо в ладони и прижимаясь лбом ко лбу.
- Не смей уходить раньше меня, Бэй… - хрипло выдохнуть, скользя ладонями по шее – на плечи, позволяя его рубашке скользнуть с плеч и откидывая ее в сторону. – Если уйдешь… я тебя воскрешу и убью самолично…
Прорычать глухо, токая плечи и снова накрывая губы поцелуем, жадным и жарким. Он действительно не сможет жить, скорее всего, если бы в тот день это проклятое стекло забрало жизнь китайца, не жил бы и сам Рейджи…
А если и жил бы… разве это не было бы подобно смерти? В этой жизни они умирали, но их было двое. И теперь ему хотелось жить. По возможности – вечно. И рядом с ним.

Много чего мог бы Рейджи сказать в ответ на эту несусветную глупость. Без Бэя... был бы он счастлив?
Смог бы просто смириться с потерей не просто друга, половины себя, если не больше. Нет, как ни крути, а такое представить даже невозможно. Разве может человек жить без сердца и головы?
Никак не может. И как бы то не было, а Рей был всего-навсего смертный, с кровью, плотью, чувствами и мыслями. И свойственно было человеку настолько прикипеть к одному человеку или вещи, что жизнь дальнейшая возможна - но захочется ли. Да и не было уверенности, что парни из группы популярно бы не объяснили тогда Рейджи, в чем его вина - они так слишком загадочно затеяли ту драку перед свадьбой, что уж говорить об остальном. Пережить то, в чем виноват...
И так у него перед китайцем уже много того, чего просто так не забыть, а кое-что - так и вовсе невозможно простить. Поэтому лучше он сейчас, живому, докажет, что они вместе, они действительно рядом и что они всегда будут так - и никак иначе...
Шептать бездумно имя, лаская, быть ближе - всю ночь, всю жизнь, весь оставшийся им отрезок времени - вместе. Только так - горячо, до безумия сладко, только владеть им - и отдавать всего себя, заслуженно, с полной отдачей и полностью добровольно. Действительно идиот, и действительно потерял кучу времени - но кто мог знать, что его берсерк-китаец может быть действительно настолько мягким и податливым, настолько чувствительным - и так мирно сопеть в плечо, утомленный разговорами, ночью, воспоминаниями долгими прогулками по городу?
То, что видел сейчас Рейджи, к которому сон все отказывался идти, никак не вязалось с прошлым образом Бэйлуна. Всегда такой спокойный и улыбчивый (для Рея), сейчас же он за короткое время узнал о нем столько, что все это даже не сразу осознавалось. Но все же вывод был один - какой бы не был Мао, Акенохару влюблялся в него все больше. Совершенно неосознанно, горячо, до дрожи в пальцах, которые скользили по лицу, убирая со лба еще чуть влажные пряди, разглядывая в сумраке комнаты его лицо и ощущая полную пустоту внутри. Не холодную, нет, скорее просто - спокойствие, но при этом мысли скакали друг за другом, не задерживаясь надолго, но давая уснуть только под утро, да и то - на пару часов. Проснуться от какого-то шороха в подъезде, снова открывая глаза - понимая, что сна снова нет, а значит и стараться уснуть уже нет нужды. Посмотрел снова на высветленные пряди Мао, касаясь губами макушки - и выбираясь аккуратно из его объятий, направляясь по короткому маршруту - душ, кухня. Спать-то не хотелось. А вот кушать, почему-то, очень.
Вот и провозился Рейджи с завтраком, не смотря на бессонную ночь ощущая себя странно бодрым. Даже напевал чего-то под нос, прислушиваясь к квартире, пытаясь уловить момент, когда китаец все же соизволит встать. Наверняка почувствовал, что Рей проснулся уже, это японец был танком, если засыпал, и вечно упускал момент исчезания китайца. А вот тот... наверное, у слепых правда обостряются остальные чувства, раз уж голова не занята зрением. Но завтрак был готов, а шороха шагов или воды Рейджи так и не услышал. Это был непорядок.
- Китаец-кун! - вернуться в комнату, решив, что Мао уже беспардонно долго валяется, с разбегу запрыгивая на кровать, нависая над Бэйлуном - и отчего-то улыбаясь от уха до уха. - Вставай, мне безумно скучно завтракать одному.
Промурлыкать жарко на ухо, касаясь кожи губами и даже не думая менять позу. Ну дааа, чуток предавил может бедра к кровати его, ну а что? Ему теперь и не такое можно. Хотя такое он всегда проделывал. Когда-то в дремучем детстве.