Акане всегда говорил, что лето - худшее время года, и сейчас первый раз в жизни сожалел, что оказался-таки прав. Несомненно, признавать свои ошибки все же проще, чем признаваться себе в том, что все могло бы быть совершенно по-другому, к тому же положительно по-другому, если бы ты оказался неправ. Так нет же, прав он. Прав, черт возьми! И еще не известно, кому от этого было хуже - самому кумиче или же окружающим.
А все из-за горстки каких-то собак паршивых, решивших дергаться из-под ног клана. Как они вообще посмели?! Как можно было упустить момент?! Как он посмел оставить его одного?! Так, а вот это уже было плохо - пока Иссей ехал по нужному адресу, он успел себя уже накрутить до такой степени, что в очередной раз вспомнил то, что ни в коем случае не следовало. Конечно, ни в коем случае нельзя было забывать о существовании и уж тем более о смерти Масаюки, но сейчас это никак не могло помочь трезвой оценки ситуации. Впрочем, кто сказал, что ему от этого что-то будет. Даже если и оценит он чуть неправильно происходящее, то что? По меньшей мере моральное удовольствие он получит, а уж дальше как разбираться - это следующий вопрос, на который в таком бешенстве мужчина разрешил себе заранее не отвечать.
Так или иначе, но до места он добрался уже в ярости, даже не смотря на то, что обещал себе (ну как обещал... договаривался на очень либеральных условиях) постараться оставаться хоть немного холодным, потому как разум подсказывал, что глупости это все. Проблема была лишь в том, что обезболивающие переставали действовать, так что рука снова начинала ныть, а это раздражало безмерно.
В выломанную дверь он вошел вслед за охраной, которая, к слову, уже через пару секунд приволокла к его ногам какого-то щенка европейской наружности.
- Это еще что за дрянь? - фыркнул мужчина все-таки, по-свойски располагаясь на диване и отбрасывая куртку куда-то в сторону.
Спешить было некуда.

Стоит все-таки признать, что не ожидал Акане увидеть в этой квартире еще кого-то, кроме тех двоих, кого искал, и уж тем более, не рассчитывал на то, что их при этом и самих-то дома не будет. Конечно, до него доходила информация о том, что вокруг них последние несколько лет крутился какой-то европеец, но чтобы он оказался настолько близок, что мог оказаться в квартире без хозяев и, судя по его внешнему виду, с полного согласия этих самых хозяев, было достаточно неожиданно. Или это они его держат для полного тройного счастья? Не ожидал. Впрочем, каждый развлекается как хочет. И уж тем более, разницы никакой, если им после сегодняшней ночи больше не будет необходимости развлекаться.
Так или иначе, но мальчишка этой вполне может пригодиться - если он настолько им близок, то может пригодиться в попытке их сломать, а если и нельзя их сломать (собственно, именно к этому мужчина все же склонялся), то сломать можно попробовать его ради чистого развлечения, чтобы скрасить ожидание.
- Je n'aberre pas*, - усмехнувшись, мужчина поудобнее откинулся на спинку дивана, отстраненно понимая, что усмешка эта пропитана каким-то изощренным удовлетворением от того, что француз это даже даже начав говорить на родном языке не сможет скрыть что бы то ни было от Иссея. А посему никогда не стоит пренебрегать обучением.
Зато ответом на следующую фразу парня были лишь молча вскинутые вверх брови. Чай? Это было чем-то новеньким. Точнее будет сказать, что не ожидал от такого сопляка Акане такой реакции. Мало того, что тот достаточно впечатляюще реагировал на боль - уж кто-кто, а кумиче знал, насколько сильные были удары у его личной охраны - так он еще и хамить рискнул, чтобы зубы заговорить. Что ж... сам виноват.
Охрана охраной, а у самого Иссея рука-то потяжелее будет, не смотря на всю обманчивую внешность. Так что и удар в грудину запомниться этому французу надолго.
- Не думаю, что в этой стране хоть кто-то сможет приготовить мне чай, достойный того, чтобы его выпили, - голос практически хрустел от холода, и тот факт, что язык снова сменился, переходя на тот, который для подобного вопроса использовал парень. - Возможно, Рейджи и смог бы оказаться исключением, но мало того, что его здесь нет, так он еще и в дополнение к слепому китайцу, изображающему из себя цепного пса, завел себя какую-то болонку французскую - разочаровывает.
А в руке тем временем совершенно привычным жестом появились четки. С той лишь разницей, что пальцы никак не хотели слушаться, да и боль нарастала, так что пришлось им быстро перекочевать из правой руки в левую. Да, несомненно, надо было разрабатывать и раненную руку, но не сейчас, не здесь. Здесь ни в коем случае нельзя было лишний раз показывать свою слабость. Это слишком большая роскошь и приводит она с далеко не самым хорошим последствиям. Никто не должен знать о слабостях. Никто.

* Я не ошибаюсь (фр.)

Стоит признать, что камень, попавший под кулак оказался неожиданностью весьма неприятной. Радовало лишь то, что рука была левая, а значит и сила удара была меньше, чем могла быть. Только вот все равно кровью запахло и поморщиться пришлось едва заметно. С другой стороны, мальчишка этот на полу в очередной раз заинтересовал - мало того, что шок у него явно перевешивал страх (по крайней мере сейчас), так еще и мстительно по лицу мелькнула. Не совсем еще безнадежная молодежь, хотя...
Впрочем, от звонкой, хлесткой, сильной, а главное - обидной пощечины не спасли француза подобные мысли мысли, которые, к слову, появились уже потом, когда Акане снова откинулся назад, почти бездумно слизывая капли крови с руки.
Все равно болонка - вон как тявкаешь на обидчика хозяев.
Но парень все равно продолжал удивлять. И не только. Брови у Акане с каждым словом француза ползли все выше и выше, на какое-то мгновение даже четки перестали тихо щелкать в пальцах. Похоже, игрушка эта грозила оказаться куда более интересной, чем показалось на первый взгляд. Что ж, это не могло не радовать. Даже убивать жалко будет... Хотя, если перед этим парня все-таки получится красиво и далеко не безболезненно сломать, тогда и убить можно. Быстро и красиво. У Иссея в воображении даже уже начали вырисовываться алые кровавые цветы, распускающиеся на стенах вот этой самой квартиры, но надо было все-таки ответить, раз уж ему выдали настолько долгую и пламенную тираду. А может, поводом для ответа было все то, что сейчас бурлило в грозовых тучах глаз француза.
- Не хочу тебе огорчать, но и я не раз бывал в лучших домах Франции, так что будь уверен - есть с чем сравнивать, - новая усмешка и еще один тихий, казалось бы, но в то же время звонкий "щелк". - Но если тебе так жить надоело, то прошу, - обворожительно улыбнувшись, мужчина посмотрел на тех, кто держали француза, и достаточно было одного лишь движения головы, хотя нет, даже брови, чтобы парня отпустили и даже помогли подняться. - Удиви меня.
Однако, на таком Акане останавливаться не собирался - главное было еще впереди. Вновь подавшись навстречу парню, на этот раз тоже поднимаясь на ноги и приближаясь максимально близко - а что его бояться-то, если все равно умрет первым и единственным, если и рискнет что-то сделать японцу? - и застывая, оказавшись в непосредственной близости от его уха.
- И перестань нести этот бред - мы оба знаем, что это не твой дом. А если продолжишь в том же духе, я посчитаю это доказательством их вины и ничего больше слушать не буду, - не понижать голоса, но слова все же прозвучали словно шепот. А после Акане лишь развернулся и уверенно направился в кухню, дожидаться обещанного чая.
Игра будет долгая и интересная...

А малец-то явно охренел. И это при том, что Иссей, как бы странно это не казалось, не слишком-то одобрял ненормативную лексику.
Но как тут не начать вспоминать всех матерей?! Какого черта он себе позволял?! Мало ему того, что смеет огрызаться, а ему это прощается, так он еще и..
Собственно, именно это "и" и было главной проблемой. Тут уж как ни крути, а чертова застенчивость выходила на первый план. Нет, ну вот как это называется?!
Впрочем, как бы оно не называлось, а Акане-то даже замер от такой наглости и тем более от слишком жаркого шепота, да еще и губ в довершение всего! Он ж все-таки не железный, а тот факт, что парня этого мужчина собрался прирезать в течении ночи еще не говорил о том, что тело не будет реагировать. Тем более, что с того дня прошло уже больше трех недель, а вечно смущающийся романтик внутри никак не хотел исправляться, даже с возрастом. Так что все это приводило, в конце концов, к далеко не самым выгодным для Акане последствиям.
Еще и чертов румянец попытался показаться наружу, так что оставалось лишь молить бога о том, что Иссей успел достаточно быстро подавить эти эмоции в себе. Сейчас явно было не время для проявления слабостей, тем более перед тем, кто даже находиться в присутствии этого мужчины не слишком-то достоин.
Имя?! Много чести! В ответ на такое неимоверное проявление наглости брови японца лишь в очередной раз полетели вверх. Так можно и сережку потеря с такой-то частотой подобных полетов.
- Не отвлекайся от своего занятия, щенок, - рыкнуть, удобнее устраиваясь на стуле. Хорошо хоть вкус у хозяев дома был неплохой, да и об удобстве мебели они, в отличие от многих современных людей, все же заботились.
А вот, кстати, и они.
На губах застыла настолько доброжелательная улыбка, что она ну никак не могла предвещать что-то хоть отдаленно хорошее.
- Неужели? Что ж, в таком случае не буду скрывать, что удивлен тому, насколько неожиданным он для тебя оказался в свете последних событий.
Парни работали отлично - не зря их тренировали все-таки. Даже говорить ничего не надо было, они и сами отлично оценивали ситуацию и то, что хотел бы получить от нее их начальник. Так что зря люди недооценивают тех, кто в их понимании являются безмозглыми мордоворотами.
- До меня тут дошли слухи, что тебя вновь прельстила слава... - повернувшись чуть в сторону двери, через которую в кухне появились долгожданные "гости", мужчина угрожающе прищурился, положив подбородок на сплетенные пальцы, стараясь все же не слишком опираться на локти. - Ты же должен понимать, что твой работе она может лишь помешать.
Разговор о том, какие еще слухи ходят об этой парочке пока стоило отложить. Как говориться, у них еще вся ночь впереди. Тем более, что их ждет еще и более уютное место для беседы.
Так что звонок коллег-итальянцев оказался как раз кстати. Новый кивок и всех обитателей квартиры "нежно и аккуратно" вывели под белы ручки из дома и помогли "уютно" устроиться в машинах.
Впереди всех ждала неописуемо прекрасная ночь.

Тому, что эти двое ведут себя так, как никто в клане, за исключением, возможно лишь Масаюки, не позволял себе никогда, разговаривая с кумиче, он уже перестал удивляться, но все же наглости такой определенно не было предела. Впрочем, сейчас даже не это было самым главным.
Особым терпением в подобных ситуациях Иссей и раньше никогда не отличался, а сейчас и подавно не было желания ждать. Да и мальчишка этот их окончательно охамел. С другой стороны, вполне возможно, что именно это и было тем отвлекающим фактором, который привел к тому, что настаивать на разговоре по дороге в машину Акане не стал. Только вот...
Мужчина совершенно не верил своим ушам. Это переходило совершенно все границы и никак не хотело восприниматься как реальность.
- Ты же знаешь, что из клана только один выход - в могилу, - возможно, он и улыбался почти очаровательно, с такой-то внешностью, но глаза... глаза говорили все то, о чем сейчас думал мужчина. А ни о чем хорошем, по крайней мере для Акенохару, он сейчас не думал.
- Что же касается этих двоих... То китайца своего ты сам во все впутал, а мальчишка просто оказался не в то время не в том месте. Но это их все равно не спасет, - криво усмехнувшись, Иссей внимательно заглянул сначала в глаза "подчиненному", а потом тщательно проследил за его оценивающим взглядом. В правильном направлении думаешь, только если это действительно твоя заслуга, то за смертью пса своего тебе точно не меньше недели наблюдать. Но от мыслей об упоительной мести его отвлек шепот дельца. Да, он предназначался совсем не Акане, но как же можно было на него не ответить, раз уж слух позволил услышать.
- Вот именно! Тебе не кажется, что кого-то тут не хватает?! И знаешь, что самое интересно? Есть сведения, что то покушение на меня, в котором его и убили, организовано и оплачено именно тобой! - он сорвался на крик, а это было далеко не самым хорошим признаком, даже не смотря на то, что сам Иссей потом долго будет себя корить за то, что в пылу не сдержался и повысил голос. Зато теперь можно было поговорить на чистоту. Тем более, что они приехали.
Приехав в страну и кое-что уточнив, Акане решил, что именно это будет лучшим способом совместить приятное с полезным.
Клуб, к счастью, не был расположен в каком-нибудь подвале, но был достаточно неприметен - стоило признать, что у сицилийцев был и вкус, и благоразумие, что не могло не радовать. Как оказалось, ни успели как раз к середине первого боя, а интересовал их именно второй.
Вот теперь мы и разберемся во всем. Правда с такими заявлениями придется чуть изменить правила.
Очередной кивок, и фигуры на доске поменяли места. Акане уже был в удобном кресле, по правую сторону от него поставили Акенохару, все так же держа его под прицелом, а напротив него поставили его дружков. Только на этот раз еще и китайцу к виску приставили пистолет. Да начнется игра!
- Правила простые. На ринге, - здесь мужчина, не оборачиваясь, рукой повел в сторону центра зала, где сейчас шел бой. - Бои без правил. Я собирался выставлять тебя, но раз ты так хочешь уйти и уйти живым, то... - в глазах у мужчины полыхнул стальной огонь, явно говоривший о том, что возражений Акане не потерпит, да и хорошего ничего не предложит. Так что придется принимать его условия и надеяться, что он не оставит достаточно лазеек, чтобы при необходимости не найти выхода из подобия обещания, которое он собирался дать.
- Ты выбираешь одного из своего домашнего интернационала. Он выходит на бой. Если он победит, вы уходите и отсюда, и из клана, если проиграет... - пауза была театральной и достаточно эффектной, тем более, что мужчина решил всем действительно дать возможность самим оценить все перспективы поражения, потому как будет оно тогда во всех смыслах. - Если откажешься выбирать - пристрелю китайца здесь и сейчас, - он наигранно-обреченно развел руки, будто бы говоря, что придется ему это сделать, как бы ему это не претило. - Побеждает тот, кто останется в живых или же будет еще стоять через десять минут после начала.
Позволив повиснуть звенящей тишине, Акане внимательно и заинтересованно переводил взгляд с одного, потом на другого, затем на третьего, и обратно. Игра становилась все интереснее и интереснее.
- Выбор за тобой.
Однако, это ни в коем случае не означает, что дуло от твоего затылка кто-то уберет. Так ведь куда интереснее, не правда ли?

Собственно, Акане этого ой как хотелось по ближайшей стенке размазать. Нет, конечно, его тоже можно было понять и да, Широ отлично слышал боль в его голосе, как бы сильно он не старался прятать ее за злобой. Да, если бы он оказался в таком же положении, еще не известно, насколько бы рассудительнее и человечнее оказался сам Мао, но все же...
Все же то, чем все закончилось - ну или могло закончиться - было за пределами любых границ. Хотя все-таки стоило отдать должное этому японцу - в искусстве моральных пыток у него определенно много чему можно было поучиться. А вот Рики действительно просто не так и не тогда оказался. Его и не трогали особо. Пока. Да и что его трогать? Кого-кого, а из всех троих его и пугать-то слишком сильно не надо, не говоря уже о том, что убить его будет так же легко, как утопить новорожденного котенка, хотя он все-таки держался намного лучше, чем Мао мог бы предположить. Да и понимал кумиче, что если и давить чем-то на Рея, то точно не стоит делать главную ставку на француза.
Акане всего на год старше самого китайца, если ему не изменяла память, но все же он якудза. Якудза далеко не первого поколения и с далеко не самым лицеприятным прошлым. Вот вам и все последствия. Находка для дедушки Фрейда. Только вот разгребать все не Фрейду, а Рейджи с Мао, если, конечно, они в обществе Рики не хотят присоединиться все к тому же немцу.
Изощренно. Весьма изощренно. И если бы Широ не был морской свинкой во всем происходящем, то он бы, как бы странно это не казалось, вполне смог оценить всю красоту такой игры. Но не сейчас. Не так. Не Рей.
Да, Рики тоже имел значение, но придется ему все-таки простить китайца за то, что сейчас боль причиняло лишь то, что творилось с Рейджи. Только он имел значение. Если не станет француза, Бэйлун еще сможет жить, а если... Если это будет Рей, то слепой действительно тигром кинется на Акане, зная, что убьют, но пытаясь утащить с собой в могилу как можно больше его людей, а еще лучше самого кумиче.
Боль.
Боль стучала в висках, душила и слепла даже внутренний мир китайца.
Боль не уходила и только росла.
Боль стала ядов в венах.
Но, черт возьми, стоило только собственному имени слететь с губ Рейджи, как страх исчез. Была тоска и боль. Было дикое желание прикоснуться, убедиться, что он все еще здесь и уверить, что с ним самими ничего не случиться. Но не было страха. Им уже нечего бояться. Если что-то пойдет не так, то Широ лишь задержится по дороге на тот свет, где непременно снова встретит своего гитариста, свою Жизнь.
- Теперь точно знаю, - улыбнуться, искренне, лучисто и как-то даже игриво. Да, если бы в глазах еще хоть что-то отражалось, то в них сейчас была бы боль, но надо было радоваться, что этого не видно. А голос... что голос? Он уже давно такой хриплый и словно сдавленный. Все же хорошо.
Я выживу. Для тебя.

Если бы Рики мог сказать хоть слово, выдохнуть все то, что накопилось у него внутри за эти полчаса (или больше?) – он бы кричал. Громко, долго, эмоционально, проклиная всех японских богов и взывая к деве Марии.
Если бы Рики был так же крут, как Мао или Рейджи, если бы он только мог просто взять и как герой из фильма вывернуться, перестрелять всех, найти себе девушку и счастливо прожить с ней всю оставшуюся жизнь…
Если бы он просто мог кричать, хотя бы это – было бы легче. Но он не мог, дыхание перехватывало где-то под ребрами, и то, что его за человека не считали, отнюдь не добавляло оптимизма.
Что будет – вот главный вопрос, ответа на которого Дьедерик не знал. И это трепало всю его ветреную душу, заставляя чуть ли не вздрагивать от взглядов этих мордоворотов.
«Надеюсь, они знают, что это фактически похищение?»
Только вот мысли эти не отвлекали от реальности, как бы Люпен не старался. Мысленно прощаясь с семьей и всеми знакомыми, а так же с карьерой (вот тут он автоматом вытер от крови губы, усмехаясь чуть. Даже если он выживет – трудно будет объяснить, что мирный мальчишка сотворил со своим лицом) и всем остальным, к чему успел привыкнуть в этой стране.
И все же это все было маразмом. Вырасти во Франции, петь в хоре, приехать в Америку – и нарваться на японских якудза. Смешно!
Да только смеяться совсем не хотелось. И сопротивляться – тоже, точнее как… хотелось, конечно. Но здравый смысл, который внезапно заработал, сказал, что лучше не надо.
Поэтому он молча и послушно следовал за японцами, начиная понимать, что уже не разбирает, о чем они речь ведут. Темный зал, какая-то площадка рядом с решетками, кресло – ну, это явно не для него. Конечно, его коленям положен пол, на что указывает тычок под эти самые многострадальные колени.
- Полегче, сударь.
Тихо рыкнуть, поднимая взгляд на Рейджи, и превращаясь, наверное, действительно в щенка. Разговор между ним и этим непонятным парнем был как-то… напряжен. Только отдельные слова и вылавливал.
Бой, победа, уйти – это значит, что придется драться за свободу? Только вот кому?
Этого Рики не понял, но судя по лицу Рея – явно не ему, иначе бы мужчина просто усмехнулся и, тряхнув волосами, молча отправился куда надо. А так…
Неужели?
- Акенохару-сан, вы же не…
Прошептать, даже не будучи уверенным, что его услышат. Глаза расширились настолько, что, кажется, стали раза в два больше. Ведь это было чистым безумием, соглашаться на такое! Да, пусть он не до конца понял и их пришибить сейчас могут, но все же - не так же дела решать? Нужно как-то... по-другому... но кто ж его послушает, зеленого юнца стремящегося к перемирию даже если на него уже бык мчится, словно на красную тряпку?
Никого его мнение не волнует. И как-то… Больно это. Осознавать, что по сути он, как щенок, и не нужен никому. Эти двое цепляются друг за друга, на него даже не смотрят. Да, больно им, да, трудно, но…
А как же он?
«О чем я думаю?»
Выдохнуть и вздрогнуть, услышав фамилию Бэйлуна, резко поднимая голову и прикусывая губу. Да, все понятно, что все решено, но все же как же это все неправильно-то. Слишком неправильно, чтобы быть правдой.
«Да где же эта поганная скрытая камера?!»
Только вот камеры не будет. И когда Мао уходит (точнее, его конвоируют видимо куда-то готовиться к бою), он только поднимает взгляд на Акане, склоняя голову к плечу. И произнося только одно.
- Pourquoi*?

*(фр.) Почему?

Нет, это, конечно, хорошо, что хотя один из них был слепой, а в заведении этом, похоже, еще и на электричестве экономили, только вот все равно хотелось смеяться, нервно, даже истерично от болезненного осознания одного простого факта - им обоим было настолько паршиво, что вся эта бодрость с наигранными улыбками были такой отвратительной фальшью, что хотелось на месте начать от нее отплевываться.
Да еще и голос Рики отрезвлял. Ведь это их вина, что парнишка здесь оказался. Нет, это его вина, вина самого Мао, что он когда-то, кажется так давно, позволил французу приблизиться к себе, да еще и настолько. А за последний год так и того больше. Да, несомненно Рейджи был для китайца всем, даже больше, но и этот паренек стал гораздо ближе, чем следовало себе это позволять. Только сейчас, наверное, Широ в полной мере осознал, что относится к Рики как к глупому, взбалмошному младшему брату. Он ведь, как и ребята из группы, стал частью той семьи, которой у Бэйлуна официально-то никогда и не было. И теперь жизнь этого мальчишки тоже зависела от него. Это хотя бы имело хоть какую-то логическую связь между ответственностью и тем, что Широ сейчас придется все вытягивать на спине.
Но он же сможет. Он все сможет. Пока Рей в него верит, он способен на все, а значит он просто никак не сможет проиграть.
По дороге к клетке в голове совершенно глупым образом крутилась песня про принцев вселенной. Что ж, в какой-то мере это и так - Мао сейчас тоже придется бороться на смерть.
Рубашку наглым образом сорвали. Спасибо большое, господа хорошие, так действительно удобнее будет, но... КАКОГО ХРЕНА?! Зачем любимые вещи портить?! Да,  а что поделать, если в экстремальных ситуациях мысли совсем не подходящие. Хотя как посмотреть - он хотя бы не думал о том, что будет через минуту. Что будет с ним. Что будет с Рики. Как будет мучиться Рей. Черт...
А судя по выкрикам итальяшки, его уже успели обрадовать тем, что противник слепой достался. Только вот рано радоваться еще, ой как рано. Может, Бэйлун и детдомовский китаец, выросший в Японии и познавший на себе все прелести улиц, только вот его навыки в единоборствах уходят далеко за пределы стиля "отобьемся от хулиганов и сбежим быстрее". А слепота лишь помогает в этом после того, как он смог-таки его приручить и получить не лишний груз, тянущий в бездну, а отличного помощника.
Странно было услышать гонг в таком заведении, но думать об этом не было времени.
Вот же ж... СУКИ, МАТЬ ВАШУ!!!
Но не успел он даже додумать мысль, ворвавшуюся в голову вместе с дикими криками толпы - которой на удивление оказалось намного больше, чем китаец предполагал - как тут же ведь воздух их легких был выбит одним единственным ударом.
Ребра хрустнули и закралось недоброе подозрение, что именно там, где они благополучно срослись чуть меньше года назад. Но это было далеко не самое страшное.
Он не вслушивался в усмешки итальянца, не было времени. Все было настолько паршиво, что он бы и сам сейчас не делал на себя ставку.
Слишком много криков, слишком много постороннего шума, слишком громко... слишком.
Дезориентация была настолько сильной, что Широ даже не успевал понять, сколько времени проходит между ударами, не говоря уже о том, чтобы понимать, откуда они летят. Надо было срочно отсеивать весь этот белый шум и оставлять только шаги и движения противника. Но...
Плохо...
н никак не мог этого сделать хотя бы потому, что удары и вспышки боли не давали возможности забыться и отстраниться от всего. Да еще и мысли о Рейджи тоже сейчас не особо помогали, потому как особо радужными не были.
Можно было лишь отступать назад. Шаг за шагом. Утопая в боли - и словно сказать, физическая ли была сильнее, или же все-таки душевная - задыхаясь, глотая кровь ровно до тех пор, пока не начинаешь уже захлебываться ей.
Не было выхода, не было надежды, не было...
Что?! Мао вдруг внезапно захотелось засмеяться, стоило лишь врезаться спиной в решетку от очередного резкого удара. Кажется, все-таки еще появился шанс.
Да, в любой другой ситуации ни один боец бы не понял радости от того, что его зажали в углу в совершенно, казалось бы, безвыходном положении, осыпая ударами. Только вот Мао-то не простой человек.
Тихий по сравнению с криками толпы металлический звон решетки от буквально вбиваемоего в нее китайца словно заслонял весь остальной дикий гул.
Вот теперь пришел его черед.
На губах проскользнула самоуверенная усмешка, придавшая лицу, уже успевшему превратиться в один сплошной окровавленный кусок мяса, совсем уж странное выражение. Жаль лишь, что глаза уже никогда не смогут блестеть, а то картина была бы совсем прекрасной.
Блок. Второй. Третий. Он видел. Видел сейчас лучше любого зрячего. А еще он был зол, хотя нет, китаец был в бешенстве. А значило это лишь одно - к черту тигра, на сцене тот самый Белый Дракон, дамы и господа. И спалит он тут сейчас все нахрен.
Увернуться и молниеносно успеть поменяться местами. Боль была дикая, но адреналин от одной лишь надежды на хороший исход пересиливал все.
Удар. Второй. Третий. Живот-грудь-почки-снова живот. Резко, дико, в челюсть. Почувствовать как она хрустит и сворачивается под ударом. Сбить с ног и...
Даже и не думать сдерживать себя, добивая, забивая, окончательно спуская дикого, неуравновешенного зверя с цепи.

Все-таки внутри Рики было слишком много противоречивых чувств. С одной стороны – и обидно, прежде всего – на самом себя обида гложет, что из-за него все так глупо попались. С другой стороны – эти японские индивиды явно их из-под земли бы достали. Да и не стал бы Рейджи прятаться, не в его характере, наверное. По крайней мере, не в меру проницательному французу именно так и казалось. Ему вообще сейчас так много всего казалось, что тут не просто крестится, уже жениться пора было. Только вот на ком?
Пытаясь отвлечься от всего, что было вокруг, Рики стал присматриваться к рукам мордоворотов. У всех были кольца, как это ни странно. Его не было только у Акане – и парню на миг стало весело, представляя такую перспективку.
«Ну уж нетушки…»
Фыркнуть даже как-то про себя, почувствовать, что его тянут на ноги. Ну встал, слушая ответ японца, глядя на него как-то задумчиво и совсем уже без страха. Да плевать он хотел, что будет. Кажется, нервы уже сдали настолько, что наступило холодное спокойствие.
- Нет такого долга, чтобы платить за него болью сердца.
Тихо и на французском – как-то не хотелось Дьедерику, чтобы его Рейджи понял. Только вот больше ничего сказать не успел – рев толпы откровенно оглушил, и Рики не смотря на конвоира просто напросто повис на перилах загородки, всматриваясь в арену.
Удар, второй, тяжелые, сильные – сам бы Люпен упал уже после второго. Это если повезло бы. Хотя вряд ли ему повезло – его откровенно пугал поставленный удар противника Мао. Рики только на Рея посмотрел, сглатывая и благодаря мысленно, что тот его не выбрал. Все же все безнадежно в таком случае было, хотя…
И так все было не радужно. Оставалось только потянуться, косясь на якудз, касаясь пальцами предплечья мужчины и надеясь, что он не убьет его. Ну, вдруг слишком внезапно будет подбадривающее движение?
Вот теперь страх возвращался. Но даже не за себя, а скорее – а что будет с этими двоими? Даже если Мао выстоит, кто ж их отпустит-то?
«Наверное, я слишком много думаю…»
Отвлечься от созерцания исподтяжка японца с пирсингом, потому что на Мао смотреть, не жмурясь то и дело, было слишком. Но все же посмотреть – и застыть, широко открывая глаза и забывая закрыть рот.
- Да твою, что он творит-то!
Радость, искренняя такая, выдох, полный восхищения, понимая, что вот оно – воооот оно, китайское искусство боя! И пусть все эти прааативные негодяйские рожи познают их гнев!
«Ух, я разбушевался…»
Хотелось смеяться, только вот… противник летит на землю, и Мао уже явно ведет себя как берсерк. Рики моргнул, оглядываясь на Рейджи, беспомощно как-то хватая его за руку, практически повиснув на ней.
- Акенохаг’у-сан, сделайте же что-нибудь, он же его убьет!
Пробормотать быстро и как-то слишком высоко и громко, строя мужчине большие щенячьи глаза.
Пусть они даже если и убивали – знать об этом Дьедерик не хочет. И видеть – тоже. Как бы не давила атмосфера вокруг.

В голову ударило... а собственно, что именно-то? Да и какая разница? Какая разница, когда ноздри так приятно щекочет запах крови, чужой крови и чужой боли. Да, намного приятнее было бы, если бы сейчас под ногами валялся не какой-то там совершенно неизвестный итальяшка, просто оказавшийся не в то время и не с тем противником, да еще и посмевший оскорблять и поднимать руку на Мао, а Акане, но... Можно ж было пользоваться воображением, особенно если и так ничерта не видишь.
Хищная и почти бесчеловечная улыбка не сходила с губ, тело двигалось само по себе, мышцы подчинялись лишь желаниям. Бить, сильнее, еще сильнее, слыша хруст от каждого удара, слизывая кровь с собственных губ, рыча...
Да, сейчас это был не Широ и даже не Бэй. Сложно было даже с полной уверенностью сказать, что это человек. В ушах стоял какой-то шум. Все слилось воедино, и лишь все тот же тихий хруст говорил о том, где находится жертва. Да и не надо было ему мужика этого уже слышать - не в состоянии он был сдвинуться, а тело уже прекрасно успело запомнить, куда надо целиться.
Но вдруг где-то очень далеко, словно за целой стеной ваты послышался какой-то странный, отдаленной знакомый звук. Что бы это могло быть? Только вот додумать китаец не успел - из-за все того же шума он снова он снова не успел и как-то слишком быстро оказался на полу под кем-то. Да как они смеют?!
Вырываться, бешено, словно от этого зависела жизнь. Зависела от того, убьет он этого итальянского идиота или нет. Но и не потому он так думал, что кто-то что-то кому-то приказал - это было слишком давно, и слышал все это Мао-человек, а тот, кто сейчас был прижат к полу и буквально пытался прогрызться сквозь все преграды к жертве, этого не знал и не слышал. Его волновало того одно - собственное удовлетворение. Надо было услышать, как сердце жертвы отбивает последние жалобные удары и затихает.
Надо было.
Но...
Резко выдохнуть. А потом, не вдыхая, еще раз. Голос и прикосновения медленно, но верно отрезвляли. Широ успокаивался, затихая.
Боль вернулась. А означать это могло лишь то, что вернулся и Бэй. Закашляться, чувствуя как новая порция крови стекает с губ, и попытаться подняться, шипя, рыча и морщась.
- А тут и проверять нечего - вдребезги ребра. И не они одни, - голос был настолько хриплый и сдавленный, что его едва можно было различить. Эта итальянская сука, если правильно помнится, еще и по горлу от души попала. Я разорюсь на лекарствах когда-нибудь... Но он все же улыбнулся, послушно опираясь на плечо Рея и с трудом, но все-таки поднимаясь. Действительно, пора было домой. Только Рики надо было забрать. Он и так видел сегодня гораздо больше, чем ему стоило.
Добраться-таки до того места, откуда все началось, почувствовать присутствие француза чуть в стороне от всех остальных...
- Прости, малыш... - чуть слышно прошептать, едва заметно виновато улыбнуться, пытаясь доползти оставшиеся шаги. Все-таки с Акане надо было договорить прежде чем можно будет убраться отсюда. Но...
Блядь, да че за нахуй?! Сколько еще можно-то?!
Несколько неожиданные эмоции, но что ж поделать, если в это время в зрительном зале начинался очередной фарс? А все почему? Да потому что, судя по доносившимся голосам, идиоты-итальянцы после такого зрелища наотрез отказывались верить в то, что Мао слепой. А нехрен доводить до такого состояния. Фыркнуть-то себе под нос он фыркнул, только это мало чем поможет, тем более, что...
Черт!..

«Мир не таких – если бы вы сами не отделяли себя, мир стал бы намного светлее».
Но отвечать Рики уже ничего не стал. Все слишком быстро – битва, реакции Рейджи, и вообще-то устоять на ногах после того, как Рей стряхнул его со своей руки, было достаточно сложно. Но удержался – а вот момент, когда мужчина уже скрылся в толпе, упустил. И стало как-то совсем неуютно среди  этих мордоворотов. Посмотрел на Акане – стало полегче, что было уже странно. Ведь не этот ли человек отдавал все те приказы, которые приводили к таким последствиям?
«Он точно важная шишка. Может, сын какого-нибудь самого главного босса?»
Вспоминая параллельно, как же там оно в Японии называется, парень углядел приближение новых лиц. И дальнейший диалог Дьедерику совсем не понравилось – но он даже как-то рассеянно и тепло улыбнулся на извинение китайца, понимая, что все будет хорошо. Сейчас итальянцы разрешат все вопросы, и…
- Труп, твою мать!
Взвизгнуть на французском, сжимаясь как-то и глядя как хрипя и держась за шею падает итальянец. Да, возможно он был слишком нагл – но за что вот так вот?...
А дальше… дальше и вовсе дур дом. Резкое движение Рейджи, вспышка – выстрел… или выстрел и вспышка?
Уже было не так важно, зато француз практически потер связь с реальностью. Это ведь не правда, да?
- Акенохару-сан!
Странно, что к падающему японцу бросился на Мао, а сам парень. Упал на многострадальные коленки, стараясь нащупать пульс на шее. Мужчина явно пребывал уже в отключке – но жилка билась. А это значит – он будет жить, если оказать своевременную помощь…
- Черт, да что же это…
Сорвать с себя рубашку, отрывая одним движение рукав, убирая от живота руку мужчины и прижимая туда тряпку. Пусть хоть так, все лучше, чем рукой держать.
- Акане-сан…
Обернуться к мужчине, как-то совсем странно-растерянно на него глядя. Потянулся к нему, но не посмел дотронуться до руки, только шепнул, поднимаясь.
- Подержите, пожалуйста, возле раны…
А сам… а что ему оставалось?
Да, он самоубийца, да, он псих и вообще неуравновешенный, но он не мог наблюдать за тем, как медленно калечит себя до конца Бэйлун. Ну, то есть калечил он всех достаточно быстро, но, кажется, он и так был достаточно уже избит за сегодня.
- Мао-сан! – не придумать ничего лучше, как практически напрыгнуть на него со спины, подцепляя руками плечи и стараясь тянуть на себя, оттаскивая от очередной жертвы.
«Боги, как же Рейджи тяжело-то было…»
- Мао-сан, он живой, и не смейте хоронить себя раньше времени – в конце концов, ему вы нужны больше и я не знаю, что я ему скажу, когда он очнется, а вас нет!
Кричать, да, хрипло, ибо локтем в живот уже прилетело, но что ему остается? Попробуй-ка достучаться до берсерка. Себе дороже.
«Кажется, до утра я точно не доживу…»