Определенно, все было совершенно лень. Идей на новые песни не было, а вместо того, чтобы репетировать куда как больше хотелось просто сидеть вот так, ощущая присутствие здесь всех, кто хоть что-то значил в жизни китайца, и просто тихо и бездумно курить. Здесь и сейчас он был дома. В своей жизни. Здесь точно не было необходимости все время быть настороже, все время прислушиваться и напряженно оценивать ситуацию. Не надо было даже напрягаться для того, чтобы хоть о чем-то подумать. Лишь бездумно покручивать в пальцах любимый кинжал, почти неосознанно окунаясь с головой в те воспоминания, что так не завали сейчас покоя этой парочке идиотов.
Только вот, как это всегда бывает, такое благостное состояние всегда кто-нибудь да испоганит. Сегодня мастеров этого дела оказалось двое. Блядь!
Нет, конечно, в какой-то мере Широ отлично понимал все, о чем сейчас говорит и что чувствует барабанщик, но все же, он понимал, что все это накопилось за долгие годы, тем более, что какое-то время ходили даже слухи, что Мао с Акенохару вообще уже давно где-то сдохли, но все же... Даже при таком раскладе это было слишком.
Впрочем, Рей тоже не особо радовал своими реакциями. Но пока китаец все же молчал. Молчал, вслушиваясь во всем происходящее, в каждое слово и каждый вздох всех присутствующих, только неторопливо закуривая. Только вот курил он все-таки немного нервно и это было достаточно заметно. Если кто-то сейчас вообще обращал на него внимание.
- Тсу, мать твою за ногу, просил же не вспоминать... - устало вздохнуть Мао может и успел, но больше он не успел уже ничего. Хотя нет, успел. Но уже на раздачу подарков в честь этого гребаного праздника.
Он откровенно отпинывал Рея от друга, прежде чем можно было просто взять за шкирку и оттащить. Скажите мне еще раз, какого хуя я все еще имею хоть что-то общее с этим детсадом.
- Никто тебя в моих действиях не винит, идиот, - не повышать голоса, но и не понижать. Ровно, тихо, безжизненно и, казалось бы, безэмоционально. И плевать на то, что сейчас снова творилось в груди. Но он не собирается опускаться до криков и очередного раунда выяснения отношений. Не сегодня. Не здесь. Не так. - Блядь, говорил же доступным японским языком, что передоз тот был моим косяком. Ну, почти, - затянуться после тихого вздоха, невольно запуская пальцы в волосы. Широ даже мельком отметил каким-то дальним краем сознания, что давно уже думал, что избавился от этой привычки. Не хотелось ни о чем вспоминать, но память у китайца была еще та сука...
- Не винят, но умей принимать реальность... Слабак... - выдохнуть уже за захлопнутой дверью, снова опуская на диван.
- Мне срочно нужна жертва, которая послушно пойдет со мной пить, - А если еще хоть раз кто-то поднимет тему всех моих свиданий со Смертью, порешу всех нахрен.

Как же паршиво-то все складывалось... У одного Рики только энтузиазм фонтанировал. Болонка хренова... Но нельзя было отрицать того, что тот факт, что нашелся хоть кто-то, но согласился бы составить ему сейчас компанию, потому как... А потому как парни из группы отлично знали, чем заканчивались обычно пьянки из-за Рея. А вот Рики это раньше времени знать не надо - вдруг еще передумает.
Мысленно усмехнувшись, китаец податливо и достаточно быстро пошел туда, куда его пытался вести француз, пытаясь нашарить в карманах новую сигарету, стараясь перестать думать.
Нет, все-таки все складывалось хуже некуда. Мало того, что подняли ту тему, которая коробила и Рейжди, и самого Мао, так теперь еще японец узнал и о том, что еще до суицида, многострадальному Тсунео пришлось еще и откачивать китайца после передоза. Не самому лично, но это уже не суть. А раз Рей об этом узнал, то теперь как-то уже не получится так же хорошо скрывать сам факт тог, что было время, когда слепой баловался далеко не такими безобидными вещами, как какая-то там травка. Мао и так хватило тогда, что барабанщик ему мозги вынес еще хуже, чем все ощущения вплоть до того момента, как его с утречка в больнице какой-то уже якобы полезной дрянью накачивали. Мужчина даже думать не хотел, как он все это будет объяснять Рею - и так до сих пор передергивало от воспоминаний о том разговоре про вскрытые вены.
Мужчина устало вздохнул, нервно затягиваясь и только сейчас вспоминая, что все-таки не один здесь. Зато первоначальным ответом парню была лишь очередная кривая усмешка и новая затяжка. Блядь, ну вот что мне теперь-то делать? Как я этому идиоту все объяснять буду...
- А ему есть еще куда портиться? - фыркнув, Мао неторопливо пошел к выходу из ближайшего переулка, стараясь избавиться хотя бы от части всех мыслей, что роились сейчас в голове. - К тому же спасает опасение того, что со мной Тсу может сделать, если я снова не смогу петь.
Куда идти? Куда подальше и туда, где сейчас точно нельзя было наткнуться на Рейджи. А это значило что? Правильно - пора была вспоминать все старые убежища китайца.
- Тут недалеко должно было быть... в паре кварталов... Красные Крылья... Если ничего не изменилось, то сегодня у них не должно быть боев, а значит будет тихо, - как-то слишком задумчиво и устало пробормотать, начиная новую сигарету, надеясь на то, что у француза хватит мозгов понять то, что в таком состоянии ему придется пусть и частично, но все-таки самому вести китайца.
Когда уже все успокоиться...

Нет, он все-таки не смог удержаться и тихо усмехнулся в ответ на откровенно восторженные нотки в голове француза и даже чуть потрепал его по волосам, сжимая сигарету зубами. Не до улыбок было, но все же... надо было любыми возможными способами отвлекаться от тех мыслей, что титановым грузом завили сейчас на китайца. А пока единственным возможным вариантом от них хоть как-то избавиться на пару мгновений были ответы на бормотание Рики под боком.
- Да ладно тебе, ничего слишком страшного там нет. Так, по мелочи... три минуты в клетке несколько раз в неделю, - Мао как-то отвлеченно пожал плечами, отстраненно отмечая про себя неуверенность парнишки, но пока ничего не делая для того, чтобы как-то его от нее избавить. Сам вызвался, вот пусть теперь и разгребает все. Тем более, что теперь, практически став частью Кирию, негоже ему всего подряд шугаться. Так что будем избавлять от глупых страхов - бояться надо, но только стоящих вещей.
- Ну... не то, чтобы увлекался... просто пытался ими отвлечься, когда соскочил. К тому же это очень неплохая тренировка, - задумчиво протянуть, отрешенно как-то шагая вперед и смутно понимая, что впервые за долгое время после того как ослеп с кем-то, кроме Рея идет, не обращая внимания на дорого. Ой не лучший признак был... - А самосохранение... Раньше не было, а теперь есть. Но не для себя, - устало и почти безжизненно выдохнуть уже у самой двери, заходя внутрь и действительно буквально с головой окунаясь в леденящее прошлое. Сегодня похоже и в самом деле день воспоминаний о том времени. Слишком реальных воспоминаний.
- Широ-сан! А я уж думал, что никогда тебя больше здесь не увижу, - Ты даже не представляешь, как я на это надеялся. Нет, китайцу здесь нравилось и бармен с хозяином были отличными людьми, только вот... слишком часто он приходил сюда, чтобы забыться, так что теперь сложно было заходить сюда просто чтобы выпить.
- Только не говори мне, что мое место уже кто-то занял, - чуть улыбнуться, пытаясь по памяти воспроизвести правильный путь до столика у дальнего окна, существование которого всегда скрывала как-то уж не слишком гармонично вписывающаяся в общий интерьер ширма. Даже сам владелец этого чудного заведения смутно помнил как когда и почему она здесь появилась. Но она была, как и стол за ней, о котором, впрочем, мало кто знал.
- Ну что ты, все как всегда. Да не тушуйся ты так, малец - если ты пришел с Широ-саном здесь тебя никто не тронет.
Мао невольно улыбнулся чуть шире, вспоминая в полной мере всю удивительную мягкость местного бармена. Он и раньше-то удивлялся, как в этой кровавой забегаловке мог работать такой человек, но это было фактом. Так же, как и то, с каким уважением все завсегдатаи относились к нему.
Добраться молча до столика и устроиться удобнее, устало прикрывая глаза. Сигареты с зажигалкой вроде как и были вытащены, чтобы ими воспользоваться, но в последний момент полетели на столик. Никотина уже было слишком мало, чтобы успокоиться и придти в себя. Сегодняшний день начинал становиться одном из худших в жизни китайца. Нет, до первой десятки ему еще было далеко, но в двадцатку худших он все-таки уже вошел.
- Я - много, а тебе советую столько, чтобы можно было расслабиться и составить мне компанию, но и чтобы потом ты мог уверенно доставить меня домой. Как бы мне не хотелось сегодня там появляться...
Тсу пора уже завязывать со своими "папочка не позволит!"...

Он уже начинал замолкать и это было далеко не лучшим признаком. Мао пока по большей части усмехался и фыркал, слушая Рики, слушая бармена и даже уже почти кровожадно-самодовольно ухмыляясь в сторону шипящего проклятья в сторону француза мужика по правую руку от прохода, пока они шли к столику.
Он молчал, а это означало, что он все глубже проваливался в собственные мысли, отстраняясь от всего, почти не слыша окружающий мир... Даже споткнулся, садясь, а это было уже совсем слишком. Нельзя было думать. Нельзя. Но... Как ему теперь возвращаться домой? У Бэйлуна было слишком много вещей, которые хотелось бы скрыть от Рейджи, но они так подло все чаще и резче начинали всплывать на поверхность. Это было слишком больно. Больно самому китайцу, чья боль усиливалась еще и той болью, что почти физически ощутимо удушающей волной исходила от Рея.
- На кокаин, - чуть слышно, на одном выдохе и почти безразлично уже сказать и со смешком в сторону отфыркивающегося Люпена опрокинуть в себя содержимое рюмки, а потом и еще двух. Еще в прошлом выпивка была единственным действенным методом, чтобы забыться и хотя бы на несколько мгновений заглушить боль. Точнее, она просто становилась противно-ноюще-покалывающей... как отходняк после анестезии. Но это все равно лучше чем то, что ожидало Мао уже через какие-то полчаса-час, если он останется трезвым. Радикальный метод и китаец уже однажды зарекался им пользоваться, но... сейчас не было другого выхода.
- А ты считаешь, что было бы лучше, если бы все все знали? Если бы Тсунео знал, что я стал тем, что есть сейчас из-за глупости Рея, что у меня вся спина в шрамах из-за него, что я ослеп и потерял голос, спасая его дочь и жену, из-за появления которой вскрывал себе вены? Лучше стало теперь, когда Рейджи узнал, что я не просто баловался чем-то, кроме легкой травки, так у меня еще и передоз почти со смертельным исходом был? - фыркнуть с вызовом, поднимая голову и... если бы китаец все еще мог видеть, смотрел бы сейчас прямо в глаза Люпена. Но и взгляда не надо было - мимика и без того выдавала все мысли. Хотя... мужчина их и не скрывал сейчас особо.
- Хорошо хоть Тсу еще не успел ляпнуть, почему я тогда оказался в таком состоянии, что настолько сильно просчитался...
Надо было пить. Еще и еще...
Забыться...
Набраться смелости, чтобы вернуться домой.
В их дом...
Хотя... а может ли он после такого вообще рассчитывать на то, что его в том доме хоть кто-то ждет?

А вот тут уже Мао пришлось чуть вскинуть брови, как-то оценивающе вдумываясь в слова француза. Нет, ну, естественно, никто и не отрицал того, что приключения на свою упругую задницу этот щенок ищет просто виртуозно, но Широ бы все-таки никогда вот так просто не подумал, что его и на наркоту тянуло. Ты не перестаешь меня удивлять, мелкий... Но сути ты все равно не понимаешь.
- Когда надо забыться и остановить себя, нравится или нет волнует в последний момент, - китаец криво усмехнулся и устало прикрыл глаза. Да и зачем, в общем-то, было их открывать? Все равно он большую часть времени проводил в очках, чтобы этих самых глаз окружающие не видели. К тому же, пользы от них никакой не было, так что держать их открытыми было лишь бессмысленным напряжением мышц.
Да и вообще... Бэйлуну сейчас было настолько страшно, что сегодняшние "новости" изменят что-то в их отношениях или чувствах Рейджи, что впору было снова начинать вспоминать и применять все старые методы успокоения себя, чтобы не сорваться и не натворить опять чего-нибудь. Опыт-то был, еще какой. Сколько раз приходилось потом разгребать иногда месяцами все, что было сделано всего на одну ночь, а иногда и за пару часов. Так что да, сейчас лучше было просто пить, еще и еще, прекрасно понимая, что такими темпами скоро и французу будет сложно с ним справиться, но уж лучше так, чем в страхе и возвращающейся боли...
Так что пить. Пить и разговаривать.
- Каким? Хм... вечно вещающимся на меня, длинноволосым, шумноватым... вечно всем недовольным и... явным низом по мнению всех его парней. Одним словом - что-то между им нынешним и Аки, - задумчиво усмехнуться в рюмку, вспоминая школьные годы и как-то печально замолчал, вдруг отчетливо вспоминая день, час, ситуацию и фразу, после которых он поклялся всегда молчать о том, что чувствует, да и вообще лучше всего забыться.
Только что-то уж совсем плохо и то, и другое получилось.
Впрочем, от таких мыслей француз его в очередной раз достаточно быстро и эффективно отвлек. Правда не очень-то хорошо для самого себя.
- Да блядь! Ну вот какого хрена?! Если тебя волнует моя жизнь только пока я могу петь, то ты хотя бы не говори мне в лицо об этом!
Нет, это было уже слишком. Может, Мао и быть уже немного пьян, но сути это не меняло - болонка совершенно охренела! И если в первую их встречу Бэй мог за такое просто выбить ему все зубы, то сейчас уже придется действовать более изощренно, потому как удар в спину китаец получил после того, как позволил к себе приблизиться.
Это непростительно.

Отредактировано Mao Beilun (2012-06-28 16:38:25)

- Я бы на твоем месте радовался этому ощущению... - тихо вздохнув, китаец откинулся на спинку кресле, задумчиво пытаясь понять, когда ему было хуже всего. Извращение, конечно, вспоминать худшие моменты своей жизни и пытаться их сравнивать по какой-то лично изобретенной шкале, но пардоньте, а на, скажем так, нетрезвую голову, и не до такого додумаешься. В любом случае Мао сейчас больше всего радовался тому, что пока еще не успел натворить ничего, что Тсу-кун назвал бы идиотскими выходками суицидника, а это сейчас было огромным прорывом для китайца, учитывая всю его... кхем... бурную молодость. Ебаааать... эта болонка на меня положительно влияет. Так бля скоро и до фиолетовых чиби Рейджиков допиваться перестану. Страшно дес.
Но, похоже, бояться надо было не только этого. Рики действительно был ребенком еще, но с другой стороны, если бы Мао сам не знал Рея с четырехлетнего возраста, то точно бы сам никогда не поверил в возможность чего-то подобного. Впрочем, хватало и реакций француза, чтобы самому было сложно сдержать тихий смех, тем более, что пить пора было постепенно прекращать.
- Ты только ему не ляпни, что он милый. А так... разве не осталось... Ах, дааа... он ж как раз перед первой записью подстригся чуть.. а так да, где-то ниже лопаток в школе были, - вот тут уже действительно пришлось хихикнуть, вспоминая Рея из старшей школы, потом с последних выступлений, а потом и вовсе сравнивая его с тем, что собственные пальцы показывали сейчас.
- Не, ну вот че ты ржешь? - ну и что, что от такой бурной реакции и сам китаец не мог уже успокоиться, в полной мере наслаждаясь подробными воспоминаниями Рейджи времен старшей школы. Действительно ж было ну отвратительно кавайное существо с паршивейшим характером и отлично поставленным (не без помощи Широ) ударом. - Тем более, что в конечном итоге он так никому из них и не дал себя трахнуть, - пожав плечами Бэйлун снова помрачнел, в очередной раз за этот вечер вспоминая один и тот же день. Ками-сама... когда же это уже все кончится...
- Хай-хай... - он лишь устало покосился на слишком уж активно прижимающегося парня, снова закрывая глаза и уже все-таки переставая пить. Или только пока? - Гадость я в рот беру только одну и не факт еще, что сей процесс после сегодняшней чудесной репетиции когда-нибудь повториться, - фыркнув, он хотел было отстраниться, но, судя по всему, у Люпена на этот счет было совершенно другие планы.
- Блядь! - нет, ну нельзя было не рассмеяться. Хотяя... Нет, вот все-таки в кружавчиках и передничке он японца никогда не представлял - видимо это во истину чисто японское извращение. Нет, нууу... китаец и не отрицает, что в свое время далеко ни раз представлял под собой Акенохару, но виды было соооовсем другие. Тем более, что то, что об этом факте никто не знает, еще не отменяет наличия у него фетиша на отсутствие на теле всего, кроме расстегнутой рубашки. Ну а что, все мы грешны. Тем более, что...
- А там и представлять не надо - спроси как-нибудь у Аки... он точно сохранил ту фотку с Реем спящим в пижамке и неко-мими, - немного печально улыбнуться, опрокидывая в себя очередную порцию жгучей дряни и приходя к выводу, что все-таки пора завязывать. Нет, все-таки слишком рассудительный ум китайца был в таких состояниях его врагом.
- Поехали домой... - голос все же болезненно дрогнул на одном только этом слове, и Мао снова на какое-то время замолчал, снова пытаясь совладать с собой. - Если мне еще не закрыта туда дверь...

Город, кажется, затихал по мере того, как Рейджи вливал в себя новые порции алкоголя. Тишина давила, заставляя вести себя как можно громче. Мужчина вообще привык дома шуметь – давая знать слепому другу, что он рядом, что он тут, что в этой темноте он не один, что рядом есть кто-то, кому он еще нужен, делать все, чтобы не оставлять его и не давать концентрировать на том, что вокруг – нет ничего, кроме звуков…
Было в этом мире еще много чего. Разговаривать с ним, дарить свое тепло – то, к чему он привык. И теперь была невыносима сама мысль, что он всего этого может лишиться. А ведь могло этого всего не быть… могло.
И это было действительно страшно. Просто знать, через что они оба прошли в тайне друг от друга, знать, что как ни старайся – чужую душу не постичь, да что чужая. Тут свою бы понять, понять, в чем виноваты стулья,  которые Рейджи швырял в стороны и снова, с маниакальной точностью, ставил их обратно, по привычке, по глухой боли внутри со знанием, что не надо ничего передвигать, менять, нельзя – потому что иначе…
А что будет? Да, Мао разозлиться, но нельзя, нельзя лишний раз напоминать о том, что от слепого ничего не зависит в окружающем мире. Все, что мог Рейджи – это не давать ему повода терять ориентацию в окружающем пространстве, тем более тогда, когда он только привык к новому дому. Тогда, когда они так счастливы в таком месте, о котором в детдоме могли только мечтать…
Мечты. Их всегда было так много, но в какой-то момент они просто кончились. О чем могут мечтать два нарко-диллера так далеко от дома, потеряв в один момент почти всю свою жизнь? Откуда было знать, что жизнь так рядом – протяни руку, обними того, кто всегда был рядом, просто дать себе волю…
Свободу, которая у них была когда-то, но которую по такой глупости они оба потеряли. Что было раньше у них? Такие разные, схожие только в определенной степени вспыльчивости, только в том, что друг другу были ближе, чем семья, что-то такое, словно всегда были одним целым. Почему же раньше не подпускал так близко, почему не замечал, что неловкий момент и все может быть потеряно?
Почему он просто НЕ желал замечать очевидного и позволил Мао… пытаться покинуть его, его мир, тот, в котором без китайца вообще все теряло смысл, да что там смысл – вообще мира не существовало, и долго ли протянул Рей без Бэйлуна – никто не смог бы ответить. А он мог. Он точно знал, что сердце бы не выдержало, и даже продолжая жить Рейджи бы умер. И сейчас он не смог бы точно ответить, за кого он мстил тогда – за жену, за дочь или же за боль Бэя. Он ничего уже не знал точно – и алкоголь не помогал найти ответ. И это было самым отвратительным.
- Блядь…
Бутылка кончилась – какая по счету, вторая или третья, Рейджи не знал. Но точно помнил, что в спальне есть еще одна – затаренная в уголок еще, кажется, с переезда. Виски, крепкое, теплое, такое, что просто поможет уснуть и убедить себя, что ему все приснилось. Что это все неправда, и Тсунео…
Он ведь не имеет права говорить такого, но если так подумать – Рейджи и правда просто был счастлив, чтобы замечать очевидное. Но зачем… вспоминать прошлое?
И почему, почему же Бэйлун от него вечно так много скрывает?
Добраться до шкафа, распахивая дверцы и довольно бесцеремонно роясь по полкам, забыв, где именно была бутылка. Кольцо стукнулось о стекло, пальцы обхватили горлышко,  выуживая на свет (хотя какой свет в полумраке спальни) бутылку, совсем не ту, за которой полез, уже початую, видимо, Мао сюда ложил, но какая разница? Неловко покачнуться и стянуть с полки еще пару простыней, тихо взвыть, подпрыгнув – на ногу упала плоская жестяная банка. Жестяная – судя по стуку, с каким она упала на пол. Наклониться, не глядя поднимая и тяжело опускаясь на кресло возле окна, включая лампу – и забывая дышать. Не банка – коробка. Чуть обгоревшая, но такая знакомая… Откуда, почему, зачем, ведь в пожаре, кажется, сгорело все, что было у Рейджи о прошлом. Хотя... объяснение наличия коробушки могло быть только одно.
- Бэй, ты сучка последняя…
Хриплый смех в тишине дома отчего-то больно дал по ушам, Рей притих, открывая крышку и рассеянно перебирая содержимое коробочки. Медиаторы… сколько он их собирал? Первый, наверное, еще нашли в младшей школе, на каких-то полу-руинах дома, с прожжённой в сердцевине дыркой. Бэй тогда полез за ним по шатким ступенькам, потому что Рей побоялся, а сам Рей скакал внизу и так хотел получить «ту блестяшку», что и про опасность оба забыли, а по сути… тогда они оба могли свернуть себе шею.
Мужчина выдохнул, откидываясь на спинку кресла и бездумно глядя в окно. Было больно, что Бэйлун так ничего о себе и не рассказал. И тепло. От того, что у них на двоих столько воспоминаний, сколько никому и не снилось…
- Бэйлун? – услышать щелчок замка и голос болонки, усмехаясь и прикрывая глаза. Он снова начинал злиться, на Мао, на себя, на всех вокруг. Надо сдержаться. Или же…высказать один раз и жить долго и счастливо?
«Какой же ты глупый Тигр…»

Дыхание отчего-то перехватывало где-то в горле, заставляя выдыхать проклятый переработанный легкими кислород слишком шумно и как-то хрипло. Слышать шаги – не открывая глаз знать, где он находится. Так странно… когда он научился вот так ощущать его рядом? После пожара? Нет, раньше… они всегда были настолько близко, что стоило только закрыть глаза – и просто знать, в порядке он или нет, где он… только в один момент отказываться от этих ощущений. Пропустить все самое важное…
Дрожью по телу отозвался его голос, Рей открыл глаза, с глухим стуком пересыпая медиаторы обратно в коробку, укладывая ее неторопливо и аккуратно на столешницу, поднимаясь – и наконец-то поднимая взгляд на китайца, совладав с дыханием и голосом, который был слишком тих и сух, но какой уж был.
- Надеюсь, ты эту дрянь больше не употребляешь? Что это было? Кокаин? Героин?
Шаги, тихий и неторопливые, приблизиться вплотную, практически нос к носу но не притрагиваясь, просто разглядывая его лицо, пытаясь уловить настроение, понимая, что между ними опять появилась эта долбанная преграда из холода и непонимания. Боль и одиночества… как же они рядом, как же все запуталось, мать вашу!
- Какого хуя, Бэйлун! – резко схватить его за шею, прижимая к стене и не замечая уже ничего. Пьян? Может быть… но даже алкоголь не перекрывает этой боли. Боли от понимания, что он действительно слепец, что он ничего не знал, никогда не знал, но сейчас тот факт, что он узнает не дает облегчения. Слишком это – понимать, что из-за тебя страдал тот, кто тебе дорог. Так не должно было быть. Все ведь… только наладилось.
- Я не достоит твоей жизни, Тигрик… так какого хуя все это, Бэй… я не стою… твоей смерти… - найти в себе силы, наконец-то ослабляя хватку пальцев, цепляя ими кончики волос – перехватывая пряди на затылке и прижимая ближе, чувствовать тепло, его тело, его дыхание, его запах – как можно ближе, чтобы верить, верить в то, что все не сон, и на самом деле это не бредни сумасшедшего и он жив, и он рядом, и все действительно кончится хорошо…
Сказки же бывают и с хорошим концом, ведь так?
- Ты понимаешь, что одна мысль о потере тебя… я не тот… не та цена, которую можно заплатить за твою жизнь…
Голос срывался даже с шепота до полной немоты, Рейджи жмурился, только сильнее вжимая его тело, какое все же хрупкое в сравнении, но какое сильное, в стену, ища не глядя губами губы, целуя – крепче, как можно глубже, чтобы было тепло, просто согреться – и согреть его, точно зная, что внутри китайца если не такая же боль, то похожая. А может, и того хуже…
Как же ему узнать до конца? Нужно ли ему это? Больно, но…
- Бэй… сделай так… чтобы я или первый знал… или не знал твои тайны вовсе… никто… кроме меня…

Обаяние на удивление еще ловило запахи алкоголя, хотя, казалось бы – сам много выпил, пора бы уже воспринимать все запахи или как амброзию, или же вовсе не обращать внимания. Только вот не обращать внимания на китайца казалось чем-то действительно кощунственным и невозможным, так хотелось поймать его взгляд, действительно понять, что же творится в его душе, но…
- Ты блядь вообще как до дряни этой докатился, сучара?
Смотреть в глаза, смотреть, ловить, улавливать, призраки, намеки, просто настроение, что-нибудь, боже, но все же  - как больно!
Больно от того, что Зеркала души Бэйлуна были пусты. Стоило только сорвать с него очки, откидывая их подальше и не заботясь о их сохранности, ловить лицо в ладони, покрывая поцелуями, тысячными, миллионными, но как же горько просто осознавать, до чего они оба докатились. Быть всем для кого-то действительно волнующе, но черт побери!
- Бэйлун, когда до твоего мозга, твоего сраного, такого любимого мной мозга, того, что сочиняет те самые песни, от которых пальцы на струнах дрожат, те самые слова, которые проникают гораздо глубже сердца – да когда же ты, наконец, поймешь, что нахрен мне не нужна твоя смерть?! – шлепнуть ладонями по лицу, ловя снова поцелуи, горькие и такие сладкие, теплые…
- Когда же ты начнешь… ценить себя… свою шкуру, Бэй…  Даже если…ради меня… черт, я не стою всего этого, китаец-кун…
Голос уже действительно не хочет что-либо шептать или говорить, но Рей сглатывает комок в горле, шепча, пытаясь донести все то, что хочет, но как же трудно. Трудно просто убедить кого-то, что нет жизни без него, как он может, когда практически тоже самое чувствует и сам Тигр, только в более высшей степени?
«Я никогда не угонюсь за тобой…»
- Он постарается… нет, ну только послушайте его – он постарается!
Тихое рычание, понимая в один момент, что Мао действительно слишком много скрывал от него. Если он его жизнь – отчего все тайны, утайки, отчего же в его мертвых глазах все равно все еще призраки былой боли? Тихая злость, уже усталая, но японец буквально швырнул друга, любимого – человека всей своей жизни на кровать, усаживаясь ему на бедра, касаясь пальцами щеки – и хрипло, но тепло смеясь. Как же все глупо, как же они все усложнили друг другу, какие же дряные характеры у них были, раз они друг для друга – все, но понять друг друга они до конца так и не смогли. Уткнуться носом в его плечо, сжимая плечи и прикрывая глаза. Просто наслаждаться теплом… за эти часы он действительно соскучился по нему.
- Черт побери, Тигрик… Жизни не хватит, чтобы узнать тебя и всех твоих тараканов, Мао Бэйлун….
Хриплый шепот, выдох – и японец затих, только крепче сжимая его руками и ногами, не замечая, что на своих плечах наверняка уже давно синяки, да и сам обнимает далеко не нежно, но все же – так тепле. Ему не хватало этого, как же он привык… а от таких привычек отказываться он никогда не собирался.
- И, Бэээй-тяян… спасибо, что достал эту блестяшку…
Снова – смех, пародирую самого себя, только лет эдак на ндцать младше. Как же четко в памяти всплыла та фраза, которую он сказал, когда китаец все же вручил ему найденный медиатр. Первый и самый дорогой… тот, который так жалко было потерять.

p.s.: я испортил твои плюсики, но будем помнить, что на этом посте их было 69 х)

Отредактировано Akenoharu Reiji (2012-06-29 23:45:39)

- Думаешь, мне было не страшно?
Рей много чего мог бы сказать в ответ, но пока он молчал. Пьяный мозг под воздействием не самых радужных эмоций просто отказывался формулировать хоть какие-то ясные фразы, давая больше волю ярким вспышкам воспоминаний, слишком давило все на и так не самые стальные нервы… слишком больно было понимать задним умом, насколько глупыми они были.
Насколько они много упустили времени. Насколько он не знал того, кто был ему всегда дороже жизни и таким же и оставался…
Поцелуй. Тот самый, который был когда-то однажды, но Рей никогда и никому не признавался, что не настолько он был пьян, чтобы полезть к лучшему другу. Да, он был навеселе, но он просто… воспользовался случаем…
Единожды. Лишь разочек, потому что настолько сильно захотелось ощутить вкус его губ, и отказывать себе в чем-то Рейджи не привык. Что может быть лучше пьяной компании, где все только поддержат поцелуй, и почему все получалось наоборот?
Он тогда не понимал, почему этот поцелуй настолько опалил губы, почему было настолько сладко и горько одновременно, почему было настолько хорошо, что Рейджи мгновенно протрезвел просто от осознания того, что он действительно целуется с Мао. Тогда он был намного моложе, и волосы были длиннее – и тогда у них была поразительная разница с тем, что было сейчас. Он всегда был слабее Бэйлуна, тоньше и легче – хрупче, если можно так выразиться. И поцелуй тогда, тот самый, когда Рейджи потерял окончательно себя, после которого уже пил, не обращая внимания на то, что именно он пьет, в каких количествах, только забыть, смыть с губ тот самый вкус, который хотелось ощутить снова, но который был тем самым запретным плодом, до которого и притрагиваться-то не стоило…
- Не ввязываешься, что делает тебе честь…
Ответить, на полуавтомате. Сжимать в объятиях его тело, с хриплым вздохом, словно выныривая из-под волны, возвращаясь из воспоминаний в настоящее. Они с Беем остались вместе, много чего пережили с той поры – и, кажется, Рейджи тоже не самое безобидное курил в ту ночь, но разве стоит все это того, чтобы быть на грани передоза?
И стукнуло же в голову. Стоило, черт побери. Если бы в тот момент под рукой у Рея были не выпивка, а наркотики, кто знает, чем бы все закончилось. Слишком он испугался тогда, что станет противен Бэйлуну. Слишком он был напуган тем, что потеряет лучшего друга, и заставил себя забыть про все. Да и потом – разве не первый ли китаец стал делать вид, что все как прежде, и словно нарочито уходить куда-то подальше, стоило лишь Рейджи стать немного пьяным?
Он же искал потом это тепло… всегда искал. И не выразить было словами то ощущение, что испытывал сейчас, когда мог вполне законно и трезво обнимать его в любой ситуации, в любом часу суток и – он всегда отвечал на его объятия…
Но совсем не так, как тогда. Тогда Рей, наверное, впервые испытал превосходство китайца. Властный ответ на робкий поцелуй, сильные пальцы на плечах… да, в то время они были в абсолютно противоположных ролях. И это пугало тогда.
Пусть глупо, но гордость японца всегда стояла выше всех его желаний… так давно. До тех пор, пока старый он не погиб в том пожаре.
- Я очень надеюсь, что знаю о тебе хотя бы половину, Бэй…
Улыбка на губах, мягкая и совсем незаметная, но он знает, что Мао чувствует ее. Скользить пальцами по щекам, устраиваясь на его бедрах и слегка приподнимаясь, разглядывая лицо – и тихо рассмеяться на его слова и смущение, наклоняясь и целуя, легко и быстро, вдыхая запах кожи. Пахло чем-то незнакомым…
- А она сама на меня упала… ты что пил такое, не узнаю в гриме и тоже хочу…
Снова ловить губы. Быть пьяным только от того, что чувствуешь его тепло и вкус его губ… опьяненным тем, чему не давал никогда воли. Какой же он придурок, в самом деле.
- И я помню… тот поцелуй…но ты настолько клево целовался, и меня настолько не прельщало быть пассивом, и ты был так холоден потом... что пришлось профессионально изображать амнезию...
Хриплый смех, прикрывая глаза и прижимаясь лбом ко лбу, прижимая ладони к его щекам. Раз Мао рассказывает все до конца – то и Рею стоит быть откровенным. Во всем. Потому что если он не скажет… как китаец узнает?

Рейджи слишком, просто непростительно расслабился, за что и поплатился – резкой болью в носу, причем он даже не сразу понял, откуда она взялась и почему спина так больно ударилась об пол, который, кажется, был достаточно далеко…
- Бэй…
Вздрогнуть от запоздалого, но понимания, что Мао впервые за долго время назвал его по фамилии, и от этого потерять последние попытки сопротивления, хотя вначале почти инстинктивно пытался поймать его руки. Но что он мог сделать против него, да еще в такой ситуации? Даже если бы и хотел – до слепоты он всегда был слабее этого мужчины…
Только хрипеть от боли, прикрывая только кровоточащий нос и слишком растерянно и пьяно, а от того весьма туго, соображая, что же ему делать-то… ведь он всего-лишь сказал ему правду, не так ли?
- Бля, китаец… тишее… Тише-тише-тише…
Японец только и мог, что жмурится и стараться перевернуться на бок, пытаясь отползти от Мао, потому что… ну, а вдруг он совсем берсерком станет, как он пьяный с ним справиться?
Хотя… Рейджи застыл, хрипло дыша и все-таки переворачиваясь на живот, зажимая пальцами нос и понимая, что кровью сейчас уляпает весь ковер, но как-то не до этого было. Он ведь действительно не хотел…
- Что я мог, блядь, знать в молодости о твоих чувствах, когда ты изображал скалу, мать твою?!
Сорваться, отпихивая его от себя ногой и подползая к тумбочке, силясь найти хоть что-то, чем можно заткнуть кровь. Облизнуть губу – и понять, что и она разбита в мясо…
«Ну что же – пездец я теперь красавчик…»
- Бэй, сам подумай – что я мог дать тебе тогда? Что было бы с нами, с нашими-то характерами? Мне стоило повиснуть бы у тебя на шее – и закончить на этом все, что было между нами? Потерять того, без кого и жить-то не стоит – ты этого хотел?
Рей еле как, тихо матерясь под нос, поднялся, прижимая к носу платок и оборачиваясь к японцу.
- Я не могу изменить прошлое, Бэйлун, и да, я сделал много глупостей в те дни – но блядь, я пытался сохранить то, что у нас было! Этого… тебе мало?...
Голос все-таки подвел, надломавшись и затихнув в конце фразы, Рей стоял, держась за тумбочку и тяжело дыша через рот, то и дело слизывая с губы выступающую кровь. Он ведь и правда ничего уже не сможет изменить…
- Просто сам подумай… где бы мы были сейчас, если бы все сложилось по-другому, Бэй…
Голос окончательно стих, и японец как-то судорожно сглотнул застрявший комок в горле. Пора было завязывать с выпивкой…
- И при чем тут…Аки?...

- Да бля, Бэйлун, ты сам себе противоречишь, мать твою!
Рейджи рычал, пусть глухо из-за разбитого (но кажется, все же не сломанного) носа, мужчина злился - и он не знал даже, на что больше. На то, что он так и не услышал до конца, или же на то, что они оба до сих пор так отчаянно цепляются за прошлое, которое уже и забыть давно пора?
Он чувствовал боль - и свою, и Мао, и от последнего становилось только хуже. Хотелось выть и крушить, но Рейджи просто стоял, тяжело и хрипло дыша и не зная, как правильней выразить свои мысли и чувства... но и держать их в себе уже казалось невозможным.
- Тебя никто, заметь - никто не заставлял отстраняться, но нет, же блядь - ты решил, что лучше так, ты сам решил, что мне лучше ничего не знать, и да, блядь, я слишком глуп, чтобы замечать очевидное - потому что ты, и только ты, всегда был тем, кто был фактически физически и эмоционально необходим постоянно!
Было уже плевать и на кровь, и на боль, на все, что так мало имело значение сейчас. Только выговорить все до конца, боясь, что на этом может все и закончится, но с другой стороны...
Он никуда теперь не отпустит Мао. Даже если тот решит исчезнуть из его жизни - это не так-то просто будет проделать. Они слишком сблизились, чтобы один мог существовать без другого. А значит в любом случае далеко не убежит.
- Ты морозился и так старательно играл роль лучшего друга, что я поверил в это... ты был готов? Но ты не стал ничего делать... и знаешь почему? - голос снова сорвался, японец медленно подошел к китайцу, опуская ладонь на его плечо и внутренне почти воя от того, что он не может посмотреть ему в глаза... просто рассказать взглядом все, что он думает. - Потому что не было бы хренова хэппи-энда десять лет назад... мы бы стали любовниками... но потеряли бы ту близость, без которой меня нет, Бэй...
Мужчина как-то хрипло и нервно вздохнул, скользя пальцами по его рукам, обнимая крепче со спины, марая его одежду кровью - но это уж точно было последним, о чем он задумывался.
- Но ты остался рядом, и пусть это стоило нам обоим многого... мы смогли столько продержаться, Бэй... так что пора завязывать цепляться за прошлое... ведь мы все равно были так близко, Бээй... так близко, как никто не смог бы...
Переплести пальцы, сжимая чуть его руки, пытаясь обнять максимально крепко и близко - максимально тепло, стараясь успокоить, скользя взглядом по его коже...
Шрамы на его коже, кажется, только он и правда до сих пор не знал все тонкости их появления на его коже, но за каждым теперь виделась безмолвная вина самого Рейджи. Он ведь... разве просил, чтобы Мао так поступал? Они ведь могли разойтись - но тогда глаза бы китайца оказались целыми...
Вздогнуть и сжать его пальцы еще сильнее, понимая, что он просто не смог бы жить иначе. Жить где-то, где нет голоса Мао, его тепла и простого присутствия...
- Ты даже не представляешь, как я рад тому, что сейчас у нас есть...
Замереть, умолкая и сжимая слегка его кисти, прижимая друг к другу и просто отказываясь верить глазам. Стало понятно, почему Бэй не сильно пускал его к себе за спину, стало много слишком понятным, но он просто отказывался все это воспринимать...
Схватить его за плечи, подталкивая к тумбочке и включая лампу, сжимая в руке его запястья - и скользя второй по тонким линиям шрамов, выдыхая совсем судорожно и коротко и тихо, но все же всхлипывая. То ли кровь, то ли горячие дорожки по щекам были виноваты...
Все это оказалось последней каплей, и Рейджи не шевелился, жмурясь и нервно вытирая щеки. Проклятый комок из горла деваться никуда не хотел - но пьяному же простительно, да?
- Прос...ти...

Отредактировано Akenoharu Reiji (2012-10-03 12:31:30)

- Да, черт возьми – я знаю себя лучше, чем кто-либо, и в некоторые уголки своего мозга даже я боюсь заглядывать, не то чтобы тебя туда пускать, и блядь, Бэйлун – какого хрена я должен снова и снова размышлять о том, насколько бы все было хуево тогда, стоило нам чуть-чуть ослабить бдительность?
Рейджи уже почти не был зол, в словах была только какая-то совсем глухая мольба, только вот о чем именно мужчина и сам понять не мог. Оставалась только странная пустота от понимания, что если бы из них кто-то раскололся раньше они бы действительно потеряли друг друга. Эта мысль отдавалась острой болью в голове, которая так пьяно и ярко подкидывала все новые яркие и вполне реальные картинки того, что могло было быть…
И это отнюдь не успокаивало Рейджи, заставляя только крепче сжимать его руки, зарывшись носом в рубашку и стараясь сдержать дрожь в теле. Наверное, слишком много накопилось внутри, и оно хоть как-то требовало выхода наружу… женщиной был бы - было бы проще. Намного проще.
- Плевать мне на фанаток. Главное ты люби…
Мужчина старался улыбнуться, но нервы все же сдали окончательно. Ничего уже действительно не имело значения, но как же он может загладить вину? Срок годности истекает у всего, а уже тем более – у извинений за причиненную боль. Этого он изменить никогда не сможет, и он знал, что даже если не зацикливаться ни на чем – оно их никогда до конца не отпустит. И это ранило больше всего.
- Просто заткнись…
Толкнуть его на кровать, внезапно сильнее даже для себя, чем хотелось бы, забираясь на него сверху и сжимая в объятиях, пряча нос и мокрые щеки в рубашке и не в силах еще что-то сказать. Он не сможет отменить прошлое, он не сможет пережить его заново… жить дальше, не замечая – тоже не сможет. Только красиво говорить и любить – это, наверное, единственное, что он действительно умеет делать. Пусть даже так запоздало…
- Я не знаю, что мне делать, Бэй… - тихий всхлип все же снова прорвался наружу, мужчина мягко сжал в ладонях его ладони, сплетая пальцы и прижимая их к своей груди. – Хочешь тату сделаю? Вот прям на всю задницу, напишу «С любовью, Мао Бэйлун!» и буду показывать со сцены… или прям на лбу вот, синими чернилами и иглами, как по старинке… прям вот на весь лоб, латиницей, для наглядности и международности… хочешь?
Шептать жарко в его губы, ловя соленные от самого же себя поцелуи и пытаясь успокоиться. Стыд и срам, хотя… плевать ему на общепринятые приличия и правила. Он хочет быть искренним с китайцем – и раз ему реветь напала охота с пьяного глаза – он будет реветь во все горло. Только бы не отпускать эти руки, чувствуя тепло, целовать губы и нести откровенную чушь… чувствовать его голос. Нет, не слышать – именно чувствовать…
Только не молчать. Потому что тишина несла что-то откровенно страшное. И в эту тишину, для Бэйлуна еще и темную, попадать отчего-то отчаянно не хотелось.
- Или вот возьму сейчас нож и сделаю себе три полосы на груди… и буду рассказывать всем, что это тигр на меня напал – мой персональный тигр, которому я отдал сердце, но физически, к сожалению, показать и дать в лапы пока не могу… Чего ты хочешь, Бэй? Скажи мне…
Пытаться заглянуть в его глаза - может быть глупо, но голос совсем уже хриплый и тихий, а по щекам так и стекают горячие капли, капая на подбородок китайца. Но вытереть их сейчас совсем нечем... Потому что так страшно отпускать руки.

- Ничего этого не было бы, если бы просто с самого начала все нормально рассказывал… а уж резать из-за меня вены – Бэй, что я бы без тебя делал, скажи мне?
Мужчина все еще ворчал и нос предательски новорил шмыгнуть посередине фразы, но все-таки вот так, когда он был настолько рядом, было невероятно тепло, так что постепенно Рейджи успокаивался, сжимая его пальцы, ловя поцелуи – и растворяясь в этой близости. Близости такой, которая явно была не только телесной. А чем-то намного большим.
- Нет, ну а что? – Рей не удержался и хихикнул следом за китайцем, жмурясь от ласки и понимая, что что-то внутри однозначно как-то… отпустило. Стало намного легче дышать, а еще больше хотелось немедленно завалить этого мужчину немного в другую позу, желательно без одежды и на всю ночь… но с другой стороны, двигаться совсем не хотелось. Тем более, что он, кажется, не слышал его смех целую вечность.
- Красивую такую тату… с листиками и завитками, и обязательно с амуром на копчике – вообще заебись картинка!
Рей потихоньку развеселился, пытаясь представить весь тот бред, который он говорил сейчас вслух, в виде картинки. Получалось хреново, но даже то, что представлялось, ужасало просто до глубины души. А потом Акенохару притих, слушая Мао и только чуть сильнее сжимая его пальцы, улыбаясь как-то совсем ласково. Пусть он не увидит эту улыбку – но ведь почувствует же, правда?
- Как пожелаешь… - шепнуть в губы, снова накрывая их поцелуем, отпуская наконец-то пальцы – только для того, чтобы обнять крепче плечи и прижать еще ближе. Знаки, что будут обозначать их принадлежность друг к другу… в этом определенно было что-то заманчивое. Тем более, что это было настолько интимное и только для двоих, и настолько близко к душе, что впору было просто замурчать только от одной мысли, что он будет еще ближе к Мао…
- Может тогда совсем клеймо? Закажем у кузнеца, нагреем да прижжём… - задумчиво протянул Рейджи черех поцелуи, жмурясь и от тепла и понимая, что он вполне на это способен. Что значит боль, когда символ этот будет олицетворять принадлежность к человеку всей его жизни?
- Тогда ты сможешь и сам… сначала потрогать… а потом и выжечь… - шептать в его губы, слишком жарко, чтобы это было ложью или простым бредом. Кажется, так будет даже лучше, чем отдавать себя в руки татуировщика… тогда это будет правильно, да?