>>> Отсюда

А вот это уже ни в какие ворота не лезло. Значит, мало того, что всякой херней страдает и непонятно откуда письма появляются, так еще и дерзит малый!
Хотя дерзость это фигня, а вот пощечина, мягко скажем, озадачила и заставила на какое-то мгновение даже растеряться. То что очки отлетели хрен с ними – но вот чтобы его так запросто, на людях, били по мор… простите, по лицу…
Нет, это уже было чем-то таким, что отрезвило немного. Злость еще бродила, но слова Акселя, его реакции почему-то заставляли не злиться еще больше, а пробуждали желание обнять его, погладить по ушкам и сказать, что дяденьки пошутили и никто его не обижал, и чтобы он не смотрел вот так, и чтобы не…
- Кель!
Сделать шаг за убегающим и наткнуться буквально на Робина. Перевести на него взгляд, послушно останавливаясь и спокойно встречая его взгляд. Да, знает, да, дурак, да сглупил, но черт побери!
Ревность душила изнутри, и ее некуда было деть. Молча усмехнуться и хлопнуть друга по плечу, прикрывая на мгновения глаза – и зная, что он будет делать.
- Думаешь, мне самому по нутру его слезы?
Шепнуть так, чтобы слышал только он, зыркнуть на парочку любопытных псов, выглянувших на шум. Псы все поняли и скрылись, и Тиберий, решив, что чем больше он будет тянуть, тем хуже, направился к раздевалке Келя. Туда он только и мог убежать, вероятно.
«Не придет он к тебе в истерике… единственный, кто будет теперь его успокаивать – это я».
Собственник, да, он этого не отрицает, вообще абсолютно нет. Шаг за шагом он приближается к комнатушке, доставая ключ и замирая, отсчитывая что-то про себя. Нет, он виноват, конечно, что сглупил…
Но вот с письмом следовало бы разобраться как можно скорее. Ибо… чо за нахуй?!
- Кель…
Все же открыть дверь и сделать шаг внутрь, прислушиваясь и находя Акселя взглядом. Постоять чуть, давая ему… привыкнуть к своему присутствию, наверное так. Медленно, очень медленно подойти ближе, касаясь пальцами плеча и стараясь подобрать слова. Получалось хреново. Ибо мужчина вообще никогда в жизни не извинялся. Ни перед кем.
- Я… завелся. Просто письмо правда меня озадачило. Такое чувство, что писал или псих, или тот, кто тебя действительно видел… домашним… - пальцы скользнули на щеку, и только сейчас Тиберий понял, что так и забыл там на полу очки. Ну и хрен с ними. Не до того, чтобы глаза прятать. Помедлить чуток и наклониться ближе, касаясь губами виска и выдыхая тихое, но теплое и искреннее «Прости».
«Как же все сложно-тоооо…»

- Вот и мне интересно – кто…
Первые порывы злости прошли, и пусть внутри еще где-то копошилась ревность, Тиберий нашел в себе кусочки оставшегося хладнокровия, морщась от крика и присаживаясь рядом с Келем на корточки, мягко, но настойчиво снова касаясь пальцами щеки, волос, сжимая чуть пальцы на шее – и притягивая ближе к себе, обнимая крепко и не отпуская, не смотря ни на что. Только вот мысли теперь пошли в другую сторону, например, найти этого гребаного автора и показать на яйцах, почему не стоило такое писать и вообще цепляться к Акселю. Вот уж как Мирча себя с ним ведет – это их дело, и уж точно он на людях не будет показывать свою нежность. Так что плевать, в самом-то деле…
- Не ори, мать твою. - тихо и жестко, отчего-то касаясь пальцами своей же щеки, по которой пришлась ладонь парня. И ведь ни смотря на это Келю нежность, или ее подобие, на что был мужчина способен, он еще как покажет. Правда до конца пройдет злость, а пока можно просто подхватить пса на руки, усаживаясь вместе с ним на диван и доставая из кармана жилетки платок, мягко обмакивая влажные дорожки на щеках.
- Не хотелось бы этого признавать… - Тиб чуть поморщился от собственной слабости, касаясь губами щеки Акселя и прижимая его ближе к груди, скользя пальцами по длинным прядям и заглядывая в глаза. – Но я ревную.
Пробормотать совсем уже еле слышно, но вполне разборчиво. Ну да, не любил он признавать свои слабости, тем более такие нелепые. В кого же его этот мальчишка превращает?
Так скоро и вовсе начнет свои чувства в открытую рассказывать…знал бы он еще сам их глубину до конца. Скользя пальцами по щекам, касаясь уголков глаз – выдыхая тихо и понимая, что готов сам себя проклясть за его слезы. А вот это было уже кое-что новенькое. И, наверное, даже немного пугало.
- Я уже извинился. Но автора этого расстреляю...
Помедлить и все же найти в себе силы коснуться губами уголка губ. На большее не хватило, но…
Уже прогресс, не правда ли?

А вот сейчас действительно задело. Не любил Тиберий, когда его к кому-то приравнивали или сравнивали, очень не любил, и песик сейчас ой зря это сделал. Да, мужчина не станет сразу его сейчас насиловать, доказывая, что он зря сравнивает абсолютно несравнимое, но непременно припомнит. Да, злопамятный, но ведь и неожиданно, прежде всего, для себя, заботливый.
Прижимая ближе и вслушиваясь в дыхание, стараясь не двигаться резко, чтобы не спугнуть. Все же Робин явно смягчал обстоятельства, когда рассказывал старому другу все, что происходило с его сыночком, но расспрашивать об этом сейчас для самого Акселя было бы убийством. Он потерпит – и в какой-то момент Акси просто расскажет все сам. Вот тогда уже можно будет в полной мере убедиться, что не зря, ой не зря они на пару с Линном-старшим узнавали, какие части тела ломали его бывшие «учителя» и что на могиле самого ублюдочного из всех нет креста и имени. Бесславность и неизвестность – то, что он заслужил. А чтобы его забыл Аксель… тут надо чуть-чуть постараться, но Тиберий уж расстарается. Самому аж любопытно.
Но мысли все были не такими важными. Ловить взгляд Келя, позволяя мягкой улыбке лечь на губы. Ну да, этот парень творил нечто невероятное практически. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь Тиб вообще научится вполне заметно улыбаться уголками губ?
- А я могу тебе отказать сейчас? – легкий шепот, почти касаясь губ губами, привлекая его еще ближе, чувствуя тепло и дыхание так близко и убеждая себя, что это парень первый начал поцелуй… убедить получилось, поэтому уже через какое-то мгновение поцелуй стал вполне жарким и глубоким, Мирча просто позволил себе расслабиться, думая мимолетом, что уже достаточно давно они не целовались. Даже странно, учитывая явную любовь к этому делу к Акселя.
Целовать, все глубже и жарче, и на самом интересном месте – отстраниться, с хитрым прищуром накрывая его губы пальцами, заглядывая в глаза – и опасно, ой опасно начиная похлопывать легко пальцами другой руки его зад.
- А дальше получишь, как только уяснишь две вещи… - ладонь достаточно звонко на туго обтянутую кожей ягодицу, губы скользнули по шее – прикусывая венку и оставляя на коже небольшой, но заметный след от засоса. - Во-первых – будешь сравнивать с кем-то действительно накажу… а во-вторых… - улыбка стала еще чуть шире, правда, более хищной, и от этого еще более опасней. – Кое-кто хамил мне… что я делаю с песиком, который мне хамит, да еще и кричит на меня?
Пусть голос почти мурлычет, но ладонь еще раз хлестко ударила по мягкому месту, Тиберий откинулся на спинку дивана, слегка отстраняя его от себя, ну так, для общего обзору.
- Раздевайся. Или ты совсем сегодня непослушный и мне принимать крайние меры?

Да, песик сопел и всем своим видом изображал недовольство, - но миракаль произошел. Все же он пришел, кажется, в себя, и пусть Тиберий понимал краем сознания, что какая-то ответственность все же лежит на нем, но…
Издеваться над  Акселем это же святое. Тем более за то, что тот слишком расслабился при других, позволяя увидеть свои лучшие черты. Конечно, Тиб добивался того, чтобы мальчик был не такое агрессивный с остальными, но не до такой же степени…
В любом случае, Мирча ловил легкие тени в его глазах, понимая, что знает про мальчика отнюдь не все. И это, почему-то, несколько огорчало.
- Закономерность обычно проявляется в ряде одинаковых событий… хочешь сказать, что я похож на подонка, или с кем ты там меня сравниваешь? – усмешка и легкая тень злости в глубине глаз, Тиберия все же сильно задевало такое отношение. Он единственный, кому принадлежит пес от кончиков волос до кончиков ногтей, и он единственный, кто может причинять ему боль или делать счастливым. Без всяких «закономерностей».
- Нет уж, блять... не отвертишься от наказания точно...
И пусть он не хотел до конца признавать этого, все же собственник рвал и метал. Но снаружи Тиберий оставался в меру спокойным, скользя ладонями по бокам и груди парня, отвлекаясь от ласки только для того, чтобы достать из кармана тонкую, но прочную цепочку, щелкая застежкой на ошейнике – притягивая его ближе и касаясь языком соска, прикусывая – и отпуская, заменяя зубы пальцами, покручивая и лаская розовые, мгновенно практически затвердевшие бугорочки, наблюдая за парнем из-под ресниц и точно зная, в какой момент остановиться, чтобы он буквально взмолился, чтобы они продолжили…
- Может, все же отшлепать тебя, а, Кель? – мурча под нос, Тиб только сильнее сжимал пальцы, поглаживал, теребил – выпуская время от времени, скользя кончиками пальцев по бокам и животу, ладонями – по бедрам, сжимая в пальцах ягодицы и всем своим видом изображая, что вполне способен в любой момент хлестко ударить.
- Или же хочешь ток в зад, нет? Пока я добрый – у тебя есть шанс выбрать…
А пальцы уже поглаживают то место, про которое говорилось. Укусить за сосок и сжать мягко пальцы на паху. Все же, может стоит его помучить? Или простить?
«Какой сложный, однако, выбор-то…»
Тиберий уже почти расслабился, но только вот...вроде дверь открылась? Или она уже была приоткрыта? Мужчина напрягся, мгновенно выпрямляясь, обнимая талию парня, чтобы с колен не свалился, улавливая движение - и выпадая в тихий ахуй.
- Отпусти его, сволочь!
Мир, мягко скажем, впал в ступор, разглядывая перед собой смутно знакомого парнишку. Пес, вроде? Или кто это?
Явно новое лицо, и оно сейчас тыкало пальцев в Тиберия, изображая праведный гнев. И в самом мужчине гнев тоже нарастал. Только отнюдь не праведный.
- А ты что за покемон, блядь?
- Отпусти, или...
- А что "или"? - Тиберий коротко хохотнул и тут же снова прищурился, скидывая седовласого с себя на сиденье дивана рядом и нервно прикуривая, даже не пытаясь скрыть свою раздраженность.
- Кель, кто это и какого хуя он так спокойно входит в твою раздевалку?
Переводя взгляд с одного на другого, Мирча никак не мог взять в толк, где же он упустил момент, что Кель смог с кем-то подружиться? Или... или он что-то путает?
- Я позову директора!
- А позови, блять! А давай! - Тиберий фыркнул, поднимаясь на ноги и медленно подходя к парнишке. Тот, кажется, уверенности в праведности своей не растерял, но все равно отступил, глядя на Тиберия как на врага народа.
- Тебе какого хера от нас надо?
- Он же не хочет!
- А ты уверен? Ты у него спросил? У меня? Может, ты с рождения меня знаешь и точно можешь сказать, кто что и во что от меня хочет? А может, мне и тебя трахнуть?
- Да как вы...
- Кель, мы идем домой... одевайся, твою мать!
Все это - не глядя на парня, но испепеляя взглядом того, кто разрушил малину. Что-то тут не стыковалось, но зато откуда-то взялось понимание, что, видимо, Кель и правда ни при чем. Но про это он ему говорить не собирался. По крайней мере - до дома. А там уже разберуться.
- Гуляй давай, мальчик. Если ты не хочешь, чтобы я позвал директора и тебя не отправили туда, откуда взяли... и научись не вмешиваться не в свои дела. С тобой я позже разберусь. Кель - идем.
Кинуть последний тяжелый взгляд на парня и выйти из комнаты. Ну... подерет его Кель - и поделом. А не подерет...
От Робина не попадет.
"Какого хуя тут происходит?"